Катька. Два года десять месяцев. Многократный призёр и финалист ближнего боя с родителями.
Нельзя сказать, что она очень часто выходит на тропу войны, но если уж выходит, то остановить её можно только двумя средствами: смирительной рубашкой вкупе с непроницаемым кляпом и дедушкой. Беда в том, что родители считают оба этих средства непедагогичными, а все иные к данному конкретному случаю совершенно не применимы.
Ну, судите сами.
Средство первое. Это когда родители, пытаясь перекричать её вопли дрожащими хриплыми голосами, предлагают друг другу: «Давай уйдём в другую комнату – рано или поздно она устанет и замолчит»
Ха! И что, спрашивается, в представлении этих людей «рано», а что – «поздно»?
Впрочем, каковы бы ни были эти их представления, они никак не совпадают с представлениями о том же соседей. Задолго до того, как атакующая сторона начинает проявлять первые признаки предсказанной усталости, на пороге квартиры возникает несколько красных от гнева тётенек, иногда в компании бледного от гнева дяди-полицейского. Так что, первое средство вычёркиваем.
Средство второе. Попытаться обнять и успокоить ребёнка, как советуют психологи.
Тоже не годится. Обнять Катьку в тот момент, когда она на тропе войны, может только человек с как минимум трёхлетним опытом работы в серпентарии. Попытки сделать это в домашних условиях и без предварительной тренировки приводят к плачевным результатам для обнимающего. Проверено на себе лично. Не советую.
Средство третье. Отшлёпать и поставить в угол, как психологи не советуют. На самом деле атакующая сторона предпочитает именно этот способ ведения боя. Тогда она чувствует себя окончательно свободной от всяких пактов о ненападении и пускает в ход уже весь доступный ей арсенал. Вы уверены, что знаете, КАК может орать и драться хрупкий трёхлетний ангел с пушистыми, как одуванчик, волосами? О! он дерётся как сорок тысяч тигров и орёт как сорок тысяч обезьян. И потом, лично я не могу себе представить, каким образом можно удержать его в углу без помощи столярного клея «момент-монтаж-сильнее-всех». И то, честно говоря, вот это вот «сильнее всех» представляется мне какой-то слишком уж смелой метафорой.
Все остальные средства, как то: попытаться поговорить по душам, дать возможность выплакаться, удивить, отвлечь, сдать свои позиции - точно так же малоэффективны, как и перечисленные. Катька сражается не ради выгоды, а ради процесса. И если в процессе битвы противник пытается не вовремя ей уступить и малодушно выкинуть белый флаг, это только добавляет ей боевой ярости. Она не приемлет уловок и компромиссов. Она жаждет войны до победного конца.
Есть только один человек, который в состоянии остановить её на любой стадии военных действий. Это Дедушка.
Я, например, считаю это большим счастьем, - то, что у них в семье есть такая фантастически пассионарная личность. Говорят, что когда он идёт босиком и с посохом через селения, поселянки прячут от него своих подросших сыновей, боясь, что о уговорит их оставить мир и пойти в военные хирурги. Пациенты молятся, чтобы Бог послал им именно его, а студенты молятся ровно об обратном. Он весь – как Божия гроза.
При виде искривлённой, измазанной слезами Катькиной физиономии он сдвигает брови, мечет молнии и грохочет откуда-то сверху пока ещё дальним, но уже многообещающим небесным рыком:
- Ты кого опять укусила? Папу? Ты что – не знаешь, что у него могут быть энтерококки? Марш чистить зубы! Немедленно! И рот, рот прополощи! С мар-ган-цов-кой!
- Так нельзя! – в панике вмешивается папа. – У неё могут развиться неконтролируемые страхи…
- Палец давай! – гремит со своих грозовых высот Дедушка. – Воспаление хочешь заработать? Это тебе не шуточки!
И – о чудо – с прибытием на поле боя военно-санитарного поезда битва, как по команде, утихает, и Катька уже не орёт и не топает ногами, а очень внимательно, почти не дыша, смотрит на Дедушку снизу вверх, и лицо её впервые за всё время сражения принимает задумчиво-осмысленное выражение.
А потом они сидят с Дедом на ковре, Дед сурово выговаривает ей, задевая походя не только медицинскую, но и моральную сторону её поступка, а она – вы не поверите – молча, с тяжёлым сопением слушает, по-прежнему не отрывая от него глаз. А потом, когда неприятные темы исчерпываются, тащит к нему своих кукол и свои раскладные книжки, а он, хмурясь, разглядывает эти приметы мирной жизни и время от времени приглушённо рокочет:
- Нет, погоди, я не понял – кому зайчик отдал морковку? Волку? С какой, прости, целью? Чего он надеялся этим достичь?.. Ах, ну, да, да. Конечно, он судил по себе. Не принял во внимание, что у них с волком даже пищеварительные системы абсолютно разные….
Недавно я поняла, почему Катька так любит Дедушку и так жестоко воюет с безмерно любящими её родителями.
Потому что Дед – единственный в этой семье, кто воспринимает её как личность.
Искренне, а вовсе в воспитательных целях и не потому что так написано в популярных книжках по детской психологии.
Источник:
