Или что происходит, когда в паре тревожный (тревожный тип привязанности) и изолированный (изолированный тип привязанности).

— Допустим, она просит его купить молоко, какое-то определенное. Он забыл, какое, или не было такого — купил другое, приносит ей. Она – тревожная.Пришел любимый человек, которого она просила позаботиться о ней, ответить на ее потребность, и принес НЕ ТО. И для нее это история не про молоко вообще. Для нее это история про то, что ее потребности опять оказались неважны. Про то, что ее не любят, что на нее плевать хотели. И как вся ее предыдущая жизнь перед ней доказательство, что любить ее невозможно, что ее никто никогда не поймет. Она проваливается в панику привязанности. Для нее история про не то молоко становится историей отвержения и одиночества.
Дальше она реагирует в силу своего темперамента.

А что понял он? Он понял, что им недовольны, что он не соответствует ожиданиям, что он не смог удовлетворить потребности любимого человека. Он ей притащил мамонта, а она говорит: фу, это разве мамонт, это какая-то фигня. Причем он старался, он даже не забыл про молоко, только забыл, какое. И он не видит в этом проблемы. Сначала у него оторопь, потом он начинает внутри себя приводить аргументы, почему она не права. Молча, потому что он изолированный, он привык все держать в себе. И у него этот процесс какое-то время длится. В это время тревожная громко стучит на кухне тарелками, возмущенно моя посуду. Ей уже плевать на молоко, она начинает плохо себя чувствовать из-за того, что они поругались. Она не переносит дистанции, для нее это мучительно. Он закрылся и ушел в свою комнату, за компьютером сидеть — для него это привычно, он так все детство просидел. А ей плохо уже не от того, что он не то молоко принес, а от того, что она опять одна. И она ждет, что он, наконец, придет мириться, а он не идет, у него процесс только еще разворачивается, он еще только дошел до седьмого аргумента, впереди еще двадцать восемь. С этого момента она злится на него за то, что он, сволочь, не идет мириться — потому что не любит, ежу понятно.

Через некоторое время терпение у нее заканчивается — у тревожных никогда нет терпения – она идет сама и говорит что-нибудь типа «иди ешь», нейтральным голосом, как будто ничего не было. А он как раз до девятнадцатого аргумента дошел, у него уже инерция набралась, его так легко не остановишь. Он отвечает что-то неласковое: «Ешь сама, спасибо не надо». Она еще больше проваливается в панику привязанности, потому что она-то пошла мириться, предъявила свою уязвимость, а он отверг — точно не любит.

Через какое-то время он перечислит все аргументы и начнет остывать. Три часа игры в компьютер, и ему тоже надоедает дуться. Он уже тоже соскучился, ему хочется контакта, хочется помириться, мирно попить чай. Он идет к ней. А она за это время дошла до крайних степеней паники привязанности. Уже не из-за молока, к этому моменту здравый смысл к ней вернулся, она уже понимает, что молоко неважно. А вот когда к нему любимая жена пришла мириться, а он буркнул и с тех пор еще полтора часа играет в свой гребаный компьютер... И вообще, ему было бы лучше, если бы она исчезла из его жизни, он бы со своим компьютером остался, и ему было бы хорошо. У нее нарастает паника, она все это время в нее погружается, и тут он такой появляется и говорит: давай чай попьем...
Дальше как повезет.

Это повторяется раз за разом, накапливается память, накапливаются обидные слова и мысли, опыт непонятости и отвержения. В эмоциях люди делают всякие нехорошие вещи. Каждое такое деяние делает все более сложным примирение, подкрепляет панику привязанности, все сокращаются светлые промежутки. И так изначально любящие пары иногда доходят до развода.

По мотивам лекции Людмилы Петрановской «От конфликтов к принятию: учиться быть вместе»
https://www.facebook.com/Ludmila.Petranovskaya/