Когда я закрыла за ними дверь, я подумала сразу много мыслей:
— О! Самое время заняться йогой! — подумала я. Потому что с Алисой нельзя. Она висит на мне, садится на голову, скачет на животе и тыкает пальцами в чакры.
— Или нет… Лучше надеть кроссовки и присесть 100 раз. — подумала я потом. Потому что с Алисой нельзя. Она представляет что я — Дворцовый мост, а она — крейсер Аврора и ползает у меня между ног. Это такая игра — успеть, пока мост развели.
— А потом налепить вареников. Много-много! И заморозить. — подумала я в третий раз. С Алисой это можно, но только при условии, что не закончился абонемент в клинику неврозов.
— И пол на кухне не помешает освежить. — мелькнула совсем уж безумная мысль.
Вот это всё подумала и рухнула на диван. На диване я нахожусь уже 4 часа 10 минут. 4 часа 10 минут полной абсолютной всепоглощающей свободы. Если бы кто-нибудь, три года назад, сказал мне, что счастье — это просто лежать на диване, молчать и не шевелиться, я бы не поверила.
А еще счастье — это когда можно есть, когда хочешь, и жевать медленно. И чтобы никто не лез, не тянул, не ныл, не забирался в тарелку и не кричал «Я покакала!».
Ах, да, счастье — это какать в одиночестве.
А какать с книжкой — это квинтэссенция счастья, роскошь и райская жизнь.
Поэтому сегодня я ем безрежимно, стихийно и что попало. Открываю холодильник, долго изучаю его недра, выбираю сыр, варю третью чашку кофе и мееедленно-мееедленно ем. Через полчаса я могу выбрать банан, а через час сварить себе яйцо. И быть при этом невыносимо счастливой. Человеку надо не просто мало, а ничтожно мало. Но чтобы это понимать, человеку нужен контраст. И контраст в данном случае должен быть синонимом слова пи***ц. А когда живешь в контрасте годами, то кофе в одиночестве пьешь как живую воду, смакуешь и боишься разбудить муху, потому что понимаешь её.
Мне иногда хочется сесть на звездолет с кондиционером и функцией машины времени и полететь на нем в прошлое, в вечер пятницы, к себе в машину, в пробку. Сесть рядом и заорать прямо в ухо: «НАСЛАЖДАЙСЯ!!!». И хочется, чтобы звездолет этот непременно сломался, чтобы вновь ощутить, каково это — вечер пятницы. А потом два дня никуда не надо. Два дня! Можно делать, что хочешь. Можно не делать ничего. И можно спать!
А в понедельник здездолет починят, и я вернусь домой. Мне обязательно надо домой, потому что у меня Алиса и утром она зацеловывает мне всё лицо, не оставляя ни одного живого места, и говорит: «Мамичка, пойдем каську ваить». А потом душит в объятиях и говорит: «Мммммм, какая мамичка!».
Еще никому в жизни я не была ТАК нужна. Неужели она пошлёт меня в 13 лет?
