Ребёнок не делает уроки, не убирает в своей комнате, а просьбы сделать что-то просто игнорирует. Если у вас такое происходит слишком часто, вот совет: не ругайтесь и не пытайтесь заставить, а сделайте то, что хотите, вместе.
Совет простой, но это даже не совет, а правило. В книге «Разговаривать с ребёнком. Как?» Юлия Гиппенрейтер объясняет принцип его работы. Он основан на психологическом законе «зоны ближайшего развития ребёнка». Его суть в том, что у каждого ребёнка есть такие задачи, которые он может выполнять сам, а есть те, с которыми без помощи родителя ему не справиться. То, что ребёнок делает сначала с помощью, потом сможет делать самостоятельно. Чем больше дел ребёнок делает с мамой или папой, тем больше в будущем сможет делать сам.
Именно поэтому психолог Юлия Гиппенрейтер советует чаще говорить ребёнку «Давай вместе». А самой грубой воспитательной ошибкой считает оставлять ребёнка одного там, где ему трудно. Те дела, которые родители делают вместе с ребёнком — это как раз зона его ближайшего развития.
Однажды я села в машину, включила передачу и с размаху ткнулась в бетонный чан, то есть, простите, будущую клумбу, которую городские озеленители для красоты водрузили прямо посреди двора.
— Замена рулевой тяги, — сказал автослесарь, послушав клекот, доносящийся из-под капота. — Всех делов на час.
— Хороший парень, — вздохнул директор автосервиса, — механик от бога. Руки золотые. Жалко, так всю жизнь и будет в чужих машинах копаться.
— Пьет? — догадалась я.
— Хуже. Пить можно завязать. А этого просто все устраивает. Расти не хочет.
— Не хочу, — подтвердил механик от бога. — Посидите, девушка, тут, сейчас все сделаем.
Он работал, мурлыкая песню про монтажников-высотников и время от времени обращаясь к машине «бедная раненая девочка» и «ну-ну, моя красавица». Когда все было готово, механик вытер руки ветошью и сказал:
— Давай, моя хорошая, иди к хозяйке. Вы уж постарайтесь ее больше не обижать.
— Когда откроете свой сервис, чур я ваш первый клиент, — пошутила я, желая сделать мастеру приятное.
— А на фига мне свой сервис? — изумился мастер.
— Ну как же. Были бы начальником, работали бы на себя… У вас бы получилось.
— Наверно, — пожал плечами мастер. — Но мне это не надо. Мне и так хорошо.
— А девушку вашу это тоже устраивает? — нахально спросила я.
— А это дело хозяйское. Меня не волнует.
Не хочет расти, вспомнила я. Его все устраивает. Как жалко… Стоп.
Ты хорошо готовишь, наверно, хочешь когда-нибудь открыть ресторан? Ты неплохо пишешь, думаешь написать книгу? У тебя хорошие данные для фитнеса, как ты намерена их развивать?
Я ведь слышу такое довольно часто. И чаще всего люди говорят это искренне. Ну, за исключением мужика с фитнесом, который хочет продать мне ведро биодобавок и вагон спортивного питания. Да мы все это слышим: ты можешь достичь всего, тебе по плечу любые цели, ты воплотишь в жизнь любую свою мечту. Книга, ресторан, конкурс «Фитнес-бикини» в сорок лет — нет ничего невозможного!
Э-э-э, робко говоришь ты, мне ничего этого не нужно. Я просто пеку пироги, рассказываю истории и выращиваю на балконе герань.
— Но ты можешь больше! Ты можешь сделать карьеру! Перейти на новый уровень! Ты просто не веришь в себя, надо только перестать бояться.
Да я не боюсь. Я просто не хочу на другой уровень — мне и тут неплохо. Мне нравится моя жизнь, мои герани и мои пироги. Нет такого закона, чтобы все стремились к вершинам. И что это вообще за вершины такие? Кто их воздвиг и зачем мне непременно нужно на них карабкаться? Ну правда, зачем? Это даже не вопрос цены, которую я неизбежно заплачу за социальный альпинизм.
В детстве я был гиперактивным ребёнком. Тогда таких умных слов не знали и говорили попросту. Бабушка называла меня «юлой», а дед настаивал, что у меня «ёж в заднице».
Отправить меня вечером спать было столь же утопично, как ночью уложить обратно в гроб графа Дракулу: для нас обоих это главное время дня.
Меня пробовали оставлять в комнате с полностью выключенным светом — я научился видеть в темноте.
Меня гипнотизировали книжками на ночь и целиком зачитывали «Сагу о Форсайтах» — я умело притворялся спящим и затем змеей выползал из-под одеяла.
Мне включали пластинки со сказками — я делал звук погромче, чтобы родители не слышали, как в горке разбивается хрусталь.
Взрослые долго мучились со мной, пока, наконец, чисто случайно и скорее экспериментальным путём не открыли универсальную таблетку от моей бессонницы.
Универсальную таблетку от моей бессонницы звали дедушка Федот. Когда выключенный свет, книжки, пластинки и регулярные сеансы экзорцизма не помогали, меня тихонько подкладывали под бочок к спящему дедушке Федоту.
Мой дедушка Федот был огромным. Для взрослых. Для меня, ребёнка, он был просто громадным.
Мама воспитывала Люду одна, работала санитаркой в больнице. Жили они в маленькой однокомнатной «хрущевке» со старыми обоями и шторами, доставшимися от бабушки. Люда носила платья, которые шила ей ночами мама, и пальто с надвязанными рукавами. Но зато она училась играть на флейте.
Класс, в котором училась Люда, был обычным, никаким не элитарным, в обычной школе в микрорайоне на окраине города. В нем учились разные ребята: и из обеспеченных семей, и из семей попроще. Надвязанные рукава пальто не были большой проблемой и почему именно Люду одноклассники выбрали своей жертвой, непонятно.
Её не брали в походы и на экскурсии. Не приглашали на дни рождения. Над ней смеялись без всякого повода. Каждый выход Люды к доске сопровождался смехом и ехидным шепотом. Ей на спину цепляли бумажки с обидными словами. В портфель засовывали мусор. Когда на классных праздниках Вовка фальшиво пел, ему хлопали и кричали «Браво!». Когда однажды Люда решилась сыграть на флейте, и сыграла очень хорошо, потому что долго готовилась, её осмеяли.
На отличниц никто не подумал
В 7 классе мама купила Люде куртку за 40 рублей. Красивую куртку, японскую. Как маме это удалось – неведомо, и дело не только в деньгах: в начале восьмидесятых куртку надо было достать. Люда побоялась оставлять дорогую вещь в школьной раздевалке и носила ее с собой. На уроке физкультуры куртка осталась в раздевалке для девочек. А еще там же задержались девочки – три отличницы, лидерши. Остались специально, наврав учителю про больные животы.
Отличницы взяли Людину куртку и повесили ее в женский туалет на втором этаже. Люда, обнаружив пропажу, тихо заплакала. Классный руководитель объявила поиски. Конечно, на отличниц никто не подумал (на это и был расчет класса, когда на перемене разрабатывалась операция «Куртка»). Те, кто был в курсе операции, молчали как рыбы.
Куртка пропала навсегда. На следующий день Люда вновь пришла в школу в пальто с надвязанными рукавами. И, как всегда, не пошла с классом в кино. А класс в кино пошел. Во главе с отличницами.
В тот день класс посмотрел «Чучело»
Тем же вечером к Люде домой пришли родители отличниц. Они принесли Люде новую куртку. Немного не такую, как пропавшая: та была синей, а эта – красной, с манжетами и воротником из красивого белого меха. Её достала по блату мама одной из отличниц своей же дочери.
Люда отказывалась брать куртку и говорила, что она ни за что ее не наденет и, тем более, не придет в ней в школу. Тогда в квартиру зашла одна из отличниц. Та самая, которой мама достала красную куртку. И попросила у Люды прощения. И пообещала, что больше ее никто не обидит. И сказала, что завтра зайдет за ней, и в школу они пойдут вместе.
Нет, девочку-отличницу никто не уличил в краже куртки. То есть уличил. Режиссер Ролан Быков.
В тот день класс в кинотеатре посмотрел «Чучело». После фильма семиклассники плакали почти все, даже некоторые мальчишки. Они долго не расходились и говорили о том, что все это – про них. А потом пришли домой и рассказали родителям про куртку в туалете.
«...Слишком нагружать детей в первые четырнадцать лет — ошибка. В эти годы им нужно научиться быть счастливыми. Умение быть счастливым — важнейшее жизненное искусство. Счастье приходит не из внешнего мира, но изнутри.
Счастливые счастливы независимо от внешних обстоятельств.
Многие родители заставляют своего ребенка слишком быстро взрослеть именно потому, что желают ему счастья в жизни. Они не понимают, что счастье — это искусство, которому нужно научиться от семи до четырнадцати.
Счастью учатся в процессе игры. С семи до четырнадцати нужно поощрять детей к игре и веселью. Имея эту основу, они смогут как следует трудиться в школе, готовясь к добросовестному труду в дальнейшей жизни. Если на ребенка слишком давят, чтобы он хорошо учился и выполнял свои домашние обязанности, он может так никогда и не научиться быть счастливым и радоваться жизни. Если дети относятся к учебе и домашним обязанностям как к развлечению, они изведают намного больше счастья в жизни: работа им будет в радость, и они никогда не перестанут учиться...»
О том, как правильно говорить с подростком о любви, чтобы сохранить с ним доверительные отношения, не поссориться и не обидеть, в «Нет, это нормально» старшеклассник Иван Сурвилло.
Он сразу предупреждает, что чувства подростков надо воспринимать серьёзно: «Если вы считаете, что до 18 лет никакие чувства невозможны — не читайте эту статью. Только зря время потратите». А для тех родителей, кто всё же верит в подростковую любовь приводит 5 простых советов.
1. Расслабьтесь
По словам Ивана, подростковая любовь «сносит крышу», поэтому подросток может не слушаться и не слышать вас. «Он спокойно может прийти домой в час ночи, потому что опоздал на последнюю маршрутку в Химках, и искренне не понимать, что он сделал не так», — уверяет старшеклассник. — Поэтому не надо особо переживать. Вспомните свою подростковую любовь».
2. Ждите
По мнению Ивана, основная проблема родителей — неуемный интерес к объекту любви их ребенка. Он советует не требовать от подростка сразу всё рассказать, даже если очень хочется — это может привести к обратному эффекту. «Когда придет время и нужен будет совет, он сам все расскажет», — пишет колумнист. — Или не все, а только то, что посчитает нужным. В любом случае — ждите. Ничто так не бесит, как постоянные расспросы об объекте влюбленности».
3. Будьте рядом
Если ваши отношения с ребёнком доверительные, он захочет обсудить с вами свои чувства, пишет Иван. Он советует всегда напоминать ребёнку, что он вправе этого не делать: «Помните, что подростку нужна поддержка. В разговоре не забывайте давать право на „нет“».
4. Не читайте нотации
Не стоит превращать доверительный разговор с подростком нравоучение и обесценивать его чувства, потому что «ЕГЭ на носу, поступление, аттестат надо хороший получать и двойку по химии исправлять». В таком случае подросток больше ничего вам не расскажет, уверяет старшеклассник.
5. Не шутите
Шутки вроде «у тебя еще сто таких будет» слышать очень неприятно, пишет Иван. «Помните, что у подростков любовь — довольно эгоистичное чувство. Часто эмоции важнее, чем сам объект симпатии. Подросток даже в мыслях не допускает, что он может полюбить кого-то другого. Поэтому не шутите об объекте любви», — советует старшеклассник. Он также просит родителей почаще вспоминать свою подростковую любовь, чтобы лучше понимать чувства своих детей.
Как-то встретились мы с подружкой на чай с тортиком.
А подружка, молоденькая еще девочка, недавно замужем, детей нет. Ну вот, и сидим мы, про работу, про командировки, про ночевки, про еду в маленьких забытых богом столовках. Про приключения. И слово за слово, я рассказываю, как дети были у бабушки в Днепре на каникулах, как у Христа за пазухой, и обласканные, и облюбленные, и тебе блины, и пироги, и малиновое варенье, и теперь бабушка скучает. И про то, как много командировок я успела сделать в то время, а теперь, с детьми, трудновато приходится, езжу не так часто.
А подруга и говорит:
- Слушай, Галюся, я вот не понимаю, а чего ты их правда, насовсем в Днепре не оставишь? Ну, пусть бы и жили там себе у бабушки, пока у тебя работа, командировки, съемки, дела.. Будешь их навещать… - И она подлила себе еще чайку.
А я. Я сперва замолчала, потому что не знала как это сформулировать. Как сформулировать вот это все, что знаешь, но никогда и никому не говоришь.
Как рассказать, как меняются они каждый день, даже когда взрослые уже, подростки.
Как были маленькими, вытягивались ручки, ножки, становились костлявыми ключицы. Как обнимаешь сейчас, а он уже не такой толстенький как раньше.
Как теперь у Ольки отрасли ресницы, и без того длиннющие, и она просит тушь по утрам, чтоб их накрасить. Как встряхивает кудрями.
Как они раскладывают утром на полочке в ванной камешки-гальку, с моря привезли целый кулек, ныряли и выбирали самые красивые. А я им еще рассказывала про итальянского школьника, который придумал новое слово про цветок - «лепесткастый» и его даже внесли в итальянские словари. А они хохотали и назвали камень в крапинку - камнем в «камнюшках» как в веснушках, и тоже сказали, что хотят это слово в словарь.
Как мы с Олькой купили пижаму со смешной лохматой птичкой на груди, и Тема увидел, а он уже большой сильный, и схватил Ольку и начал кружить: «Моя ты птичка!..»
Как они читают и обсуждают книжки. Как расспрашивают истории за день. Как делятся своими. Как взрослеют и меняются. И как отражают все то, что даешь им. Доброту, любовь, улыбки, как становятся твоими, и с каждым днем - кажется, ну куда уже! - с каждым днем - все роднее и ближе.
Как книга, которую пишешь. Каждый день - по страничке. Это так трудно передать, пока не пережил, не ощутил. Единственное и лучшее, что у тебя есть в мире.
Муж их проводил и вернулся в квартиру. Он был рад, что можно немного отдохнуть - малыш спать не давал часто. Места мало в однокомнатной квартирке. Диван узковат для двоих. Тесно и не очень удобно, если честно. И муж мечтал просто посмотреть телевизор в тишине, удобно лёжа на диване. Может, пива выпить - но не в пиве дело. Просто утомляешься от близких, от малыша, от жены, от тесноты… И хочется немного отдохнуть, как в детстве, от родителей, когда уже подрос немного.
Он пришёл домой, этот муж. И увидел пустую кроватку. Игрушки. Кофточка жены на диване лежала - она не прибрала, торопилась. И чашечка стояла на кухонном столе. Тихо было и никто не мешал. Часы тикали только. И муж позвонил начальнику, выпросил отпуск на неделю и поехал за женой следом. И страшно ее удивил, конечно. А малыш не удивился, тянул ручки и агукал; мол, здравствуй, папочка! И муж виновато говорил, что ему пусто стало.
Глупость какая! - кто-то скажет. Надо держать себя в руках! Не всегда надо держать себя в руках. Если есть возможность быть вместе - надо изо всех сил стараться быть вместе. Если хочется обнимать - надо обнимать. Пока можно; пока рядом тот, кого мы любим. Потому что жизнь не такая уж длинная. И не так много тех, кого не хочется выпускать из объятий…
Когда я была маленькой, то думала что все взрослые - умные, все дети - одинаковые, а чувак по фамилии Клубкин колесит по миру и показывает свои путешествия в телевизоре.
Но давайте про детей.
Когда-то я смотрела на мальчика, который бился в истерике в магазине, требуя шоколадку, и думала - фи. Вы просто не умеете их воспитывать. В доме, где на полках стоят книги, а в воздухе звучит классическая музыка, ребенок не бьется в истерике. Он отодвигает от себя томик Шопенгауэра и спрашивает "Мамочка, я могу сьесть шоколадку?".
Я смотрела на девочку, которая дубасила лопаткой напарницу в песочнице, и думала - фи. Мой ребенок никогда не будет никого бить лопаткой. Никогда и никого. В доме, где на полках музыка, далее по тексту.
А потом я родила двоих детей. Одного за другим, не приходя в сознание.
С тех пор девочка с лопаткой приходит в мои сны. Она дубасит меня по комполу и голосом Шопенгауэра спрашивает: "Ну что? Получила? Получила? Ты просто не умеешь их правильно воспитывать!".
То, что я не умею их правильно воспитывать, было открытием номер раз.
То, что все дети - сюрпрааайз! - разные, стало открытием номер два.
Вот возьмем девочку Санечку.
В комнате бардак. А давай-ка, говорю, прибeремся. Утром уборка, говорю, вечером - мультики.
Девочка Санечка честно убирает комнату и смотрит заслуженные мультики.
А теперь возьмем мальчика Сережу. Сережа сначала интересуется, сколько мультиков он сможет посмотреть, если уберет комнату. О цене договариваются на берегу, справедливо полагает мальчик Сережа. Потом Сережа торгуется. Он со вкусом скандалит на тему того что 2 мультика - это мало, и ему нужно 3. Потому что 3 мультика, мамочка, это лучше, чем 2 мультика, мамочка, ты какая-то глупая мамочка.
После этого Сережа строит замок, рисует динозавра и беседует с игрушечным хомяком. Потом приходит и сообщает что Сейезинька отинь устай, что животик хочет кушать, a глазки хотят мультик, а ручки и ножки совсем, совсем не могут ничего делать.
Я не знаю, как заставить Сережу прибирать комнату. Привет тебе, о девочка с лопаткой.
О вреде для детских глаз телевизоров и планшетов часто спорят. Офтальмолог Вадим Бондарь считает, что опасность сильно преувеличена. Он проекту «Дети Mail.ru» о распространённых мифах о детском зрении.
Вадим Бондарь говорит, что вопреки опасениям родителей, зрительная нагрузка на близком расстоянии в незначительной степени связана с развитием близорукости у детей: «У одного ребёнка вовсе не испортится зрение, у другого со временем может развиться сильная близорукость. Тут универсальные рекомендации в принципе не годятся».
Врачи часто опираются на свои представления о том, сколько времени можно проводить перед телевизором или компьютером, считает офтальмолог: «Экрану уделяется лишнее внимание, и все эти правила существуют для того, чтобы любители создавать правила не чувствовали себя не у дел. На самом деле никаких правил нет. Есть способы сделать работу за компьютером комфортнее. Если монитор находится слишком высоко, глазу будет чуть сложнее моргать, и он может чуть больше уставать. В остальном — делайте так, как вам удобно».
«Согласно результатам последних исследований, гораздо большее значение для детских глаз имеет другой фактор — время, проведенное ребёнком на улице. Чем дольше он играет, занимается спортом на свежем воздухе, тем меньше шансов развития миопии».
Вадим Бондарь
На развитие миопии больше влияет образ жизни ребёнка, чем гаджеты. Дети, у которых началась близорукость, как правило, меньше гуляли и занимались спортом. У них был ниже уровень витамина D, а индекс массы тела наоборот выше, чем у детей без проблем со зрением.
«Отнять планшет может каждый. А вот сходить с ребенком покататься на велосипеде или на коньках — это уже сложнее. И, кстати, нет доказанной разницы между бумажным носителем и электронным. Другое дело, что книги могут вызывать меньший интерес у детей».
Вадим Бондарь
По словам врача, отказываться от покупки очков для ребёнка, руководствуясь принципами «пусть глаза сами работают» и «зрение начнёт падать», не стоит: «Очковая коррекция не влияет на рост миопии. Она делает жизнь ребенка комфортнее. Даже совсем маленьким детям надо выписывать очки, чтобы они всё видели».
Когда у нас ещё не было Дениски, я, бывало, иногда мучилась вопросом: а мне правда нужен ребенок? Или я просто хочу быть как все? Ну что, у всех есть дети, а я разве хуже? Нет, не хуже, может, даже и лучше…
Конечно, я слышала про то, что ”дети — это смысл жизни”, “пока у меня не появился ребенок, я не жила” и прочее в таком духе. Признаюсь, это не воодушевляло, а наоборот казалось очень странным. Мне и сейчас это не кажется нормальным.
По-моему, если изначально нет четкого и ясного понимания, что ребенок необходим и без него жизнь неполная, то крайне трудно понять, действительно ли он тебе нужен. Ну а как можно хотеть то, чего у тебя никогда не было? Ну это примерно как… ну вот вы хотите стать обладателем адронного коллайдера? А? Не знаете, что это? Так вот, с детьми то же самое.
Все кричат, что дети — цветы жизни, при этом большинство крикунов вздыхает и задумчиво спрашивает: “Да когда ж они уже вырастут?..” И это тупик.
Благодаря тому, что Денис никак не рождался по мановению волшебной палочки (гм, двусмысленно как-то звучит), у меня было много времени, чтобы окончательно понять, чего же я хочу. Пять лет времени. Когда я поняла, что да, я хочу ребенка и не боюсь быть мамой, он и получился. Я даже помню тот день, когда я перестала бояться.
Всю первую половину беременности я волновалась: вдруг что-нибудь пойдет не так? А потом была просто счастлива.
И вот за пару недель до рождения Дениски постирала я его вещи. Ну, не рядить же его в непостиранное. Яжемать, в конце концов. В общем, постирала органическим порошком все вот это малышовское приданое: пеленки, шапочку, носочки микроскопические. И бодики. И вот они висят на сушилке в комнате (потому что у нас балкона не было). Естественно, я каждый раз в комнату захожу и вижу их. И так странно мне, что у нас дома эти малюсенькие одежонки висят. Человек вроде как ещё не совсем тут, а вещички его — вот они, рукавчики эти десятисантиметровые свесили.
И такие они в нашей квартире неожиданные были, такие милые и, оказывается, долгожданные, что я как начала рыдать огромными гормональными и просто человеческими слезами, так и закончила только через две-три недели после его рождения. Вот такими слезами!..
Ситуация на самом деле была странноватая, и даже беременным мозгом я это понимала. Ну посудите сами: взрослая женщина, вроде как в здравом уме, видит детскую одежду и начинает заливаться слезами. Лично я была в шоке. Но остановиться не могла. Да и зачем…
А на днях захожу я с прогулки домой. В коляске спящий Денис. Голодная, как волк. Нагулялась за три часа. Дома, конечно, будто бомба взорвалась, но теперь это простительно — у нас же ребенок. Вдруг вижу: в проеме двери в комнату стоят резиновые сапожки. Денискины. Маленькие, беспомощные какие-то на фоне всего большого.
И так хорошо стало. У нас есть маленькие детские сапожки. И есть, на кого надевать их.
Позавчера встречалась с подругами. Плакала. Смеялась. Обсуждали как жить со взрослеющими детьми.
Боже мой, как сейчас мне легко смотреть на все проблемы мам с детьми до 7 лет. Кажется, что это такие пустяки и вообще мимими. Нет, я не обесцениваю. Я прекрасно знаю, как это трудно и как нужна поддержка. Я помню себя.
Я о том, что сейчас, когда прошло сколько-то лет и дети подросли, всё стало видеться иначе.
Мне хочется взять руки каждой молодой мамы в свои и сказать, глядя прямо в глаза: "Милая, дорогая, это пройдёт, всё это пройдёт. Ты справишься, ты изменишься, ты повзрослеешь вместе с ребенком, все ваши проблемы (я не имею ввиду серьезных со здоровьем) решатся, ты хорошая мама и как бы ты ни старалась, ты ошибёшься и сделаешь это снова и снова, но поверь, ребенку это нужно.
Невозможно расти в идеальном мире с идеальной мамой.
Главное - не делать всё правильно и избегать ошибок, главное - уметь быстро принимать их, делать выводы, просить прощения и прощать.
Главное - развить в себе умение принимать удары судьбы и свои несовершенства.
Главное - стать опорой себе и ребенку.
Главное - говорить с ним после всякого случившегося и любить его без обесценивания себя, страха за него и потери вашей связи.
И всё то, что я пишу - это тоже всего лишь советы. Возможно, твой путь будет другим. Слушай себя.
Привычка грызть ногти может сигнализировать о возможных проблемах у ребенка в детском саду или в школе. Психологи рассказали The Village, как формируется эта привычка и как можно с ней бороться.
Психолог, основательница «Happy академии» Ксения Ульянова говорит, что дошкольники грызут ногти реже, чем дети, которые уже пошли в школу. При этом причины, по которым у ребёнка появилась эта привычка, могут быть разными: возможно, кто-то ещё в семье грызёт ногти, и дети «отзеркаливают» это поведение. Или у ребёнка слабая ногтевая пластина, и ему проще обгрызть сломанный ноготь.
Иногда привычка может стать сигналом того, что ребёнок переживает стресс или у него зарождается психическое расстройство: «Если ребенок тревожный и у него есть еще не ярко выраженное обсессивно-компульсивное расстройство, ритуалом грызть ногти, ручку или волосы он успокаивает себя и подавляет тревогу».
Избавиться от привычки можно несколькими способами. Ксения Ульянова советует поговорить с ребёнком и объяснить, что он портит себе ногти, и они у него вырастут некрасивыми и слабыми: «Так ребенок поймет, что вы его не критикуете, а желаете ему добра». При этом говорить прекратить это делать и уж тем более бить ребёнка нельзя — это только усугубит положение.
«Можно договориться о каком-то жесте либо слове, который будет напоминать ребенку, что он грызёт ногти, — зачастую дети сами этого не замечают. Особенно хорошо этот способ будет работать в окружении посторонних людей или среди родственников», — говорит Ксения.
Психолог Екатерина Сафонова тоже уверена, что в большинстве случаев привычка грызть ногти носит психологический характер: «Лучше всего бороться с этой привычкой вместе с психологом, ведь зачастую проблемы кроются гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Никаких трагических последствий, кроме некрасивой формы ногтей (что обычно очень важно для девочек), эта привычка не несет. От привычки нужно избавляться, но не путем намазывания ногтей горчицей, а обучением ребенка тому, как справляться со стрессом, не прибегая к подобным действиям. Ведь если ребенок грызет ногти, значит, в его жизни происходят события, которые мешают ему адекватно функционировать».
Я сейчас сижу, а в квартире никого нет. Ни-ко-го. Только я и муха. И у нас с мухой в ушах звенит от тишины. На полу разбросаны кубики, игрушки, пазлы, детский кефир и коврик от плоскостопия. Муж с Алисой на целый день уехали к дедушке, а я согласилась взять на себя роль «плохой дочери», посыпала голову пеплом и рухнула на диван. Муха упала рядом и сразу же отрубилась.
Когда я закрыла за ними дверь, я подумала сразу много мыслей:
— О! Самое время заняться йогой! — подумала я. Потому что с Алисой нельзя. Она висит на мне, садится на голову, скачет на животе и тыкает пальцами в чакры.
— Или нет… Лучше надеть кроссовки и присесть 100 раз. — подумала я потом. Потому что с Алисой нельзя. Она представляет что я — Дворцовый мост, а она — крейсер Аврора и ползает у меня между ног. Это такая игра — успеть, пока мост развели.
— А потом налепить вареников. Много-много! И заморозить. — подумала я в третий раз. С Алисой это можно, но только при условии, что не закончился абонемент в клинику неврозов.
— И пол на кухне не помешает освежить. — мелькнула совсем уж безумная мысль.
Вот это всё подумала и рухнула на диван. На диване я нахожусь уже 4 часа 10 минут. 4 часа 10 минут полной абсолютной всепоглощающей свободы. Если бы кто-нибудь, три года назад, сказал мне, что счастье — это просто лежать на диване, молчать и не шевелиться, я бы не поверила.
А еще счастье — это когда можно есть, когда хочешь, и жевать медленно. И чтобы никто не лез, не тянул, не ныл, не забирался в тарелку и не кричал «Я покакала!».
Ах, да, счастье — это какать в одиночестве.
А какать с книжкой — это квинтэссенция счастья, роскошь и райская жизнь.
Поэтому сегодня я ем безрежимно, стихийно и что попало. Открываю холодильник, долго изучаю его недра, выбираю сыр, варю третью чашку кофе и мееедленно-мееедленно ем. Через полчаса я могу выбрать банан, а через час сварить себе яйцо. И быть при этом невыносимо счастливой. Человеку надо не просто мало, а ничтожно мало. Но чтобы это понимать, человеку нужен контраст. И контраст в данном случае должен быть синонимом слова пи***ц. А когда живешь в контрасте годами, то кофе в одиночестве пьешь как живую воду, смакуешь и боишься разбудить муху, потому что понимаешь её.
Мне иногда хочется сесть на звездолет с кондиционером и функцией машины времени и полететь на нем в прошлое, в вечер пятницы, к себе в машину, в пробку. Сесть рядом и заорать прямо в ухо: «НАСЛАЖДАЙСЯ!!!». И хочется, чтобы звездолет этот непременно сломался, чтобы вновь ощутить, каково это — вечер пятницы. А потом два дня никуда не надо. Два дня! Можно делать, что хочешь. Можно не делать ничего. И можно спать!
А в понедельник здездолет починят, и я вернусь домой. Мне обязательно надо домой, потому что у меня Алиса и утром она зацеловывает мне всё лицо, не оставляя ни одного живого места, и говорит: «Мамичка, пойдем каську ваить». А потом душит в объятиях и говорит: «Мммммм, какая мамичка!».
Еще никому в жизни я не была ТАК нужна. Неужели она пошлёт меня в 13 лет?
Мы купили сыну новый велосипед. Размер — почти подростковый. И скорости у него есть. И тормоза на обоих колесах. Крутой велик, ничего не скажешь. Сын пребывает от него в полнейшем восторге. Только вот ведь. С момента покупки прошло больше двух недель — а покататься удалось всего несколько раз. То погода не позволяла, то школа, то дополнительные занятия…
На днях, когда мы собирались на Лего-конструирование, муж предложил нам такую схему: «Берите» — говорит — «Велик с собой. В ту сторону Лева на нем поедет, а назад, когда он останется на занятии — ты. Велик тебя выдержит, нужно только сиденье поднять, а это просто делается».
Ну, я тогда нахмурилась. Думаю: «Чего это: я на детском лисапеде поеду? Да, и вообще, мне нужно особое настроение для такого занятия. И место красивое для катания. Парк или сквер, а не какие-то скучные дворы».
Прошло несколько дней. Сегодня, когда мы вновь собирались на эти же самые занятия, сын начал уламывать меня взять велосипед с собой. И вновь мне хотелось отвергнуть это предложение, но затем я передумала. Сказала себе: «А почему бы и да?».
Эх, давненько я не получала такого кайфа! Ветер в лицо, а я шпарю на полном ходу! Домчала до дома за десять минут, а пешим ходом дорога занимает больше двадцати. Настроение резко дернулось вверх, до самой десяточки.
На маленьких ситуациях хорошо понимаются большие вещи. Наглядно получается. У нас ведь давно в хозяйстве имеется клевый взрослый велосипед. Муж купил его около трех лет назад. Однако за все это время я нашла время покататься на нем всего несколько раз.
И тут, после случая с велосипедом сына, я поняла, что нет внешних условий, которые мешают мне делать то, что мне нравится. Есть я, которая привыкла все усложнять и забивать на свои желания.
А у вас бывает такое, что вы очень любите что-то делать, но… не делаете? Потому что дети... Потому что в магазин надо сходить. Потому что настроение не то… Потом, потом как-нибудь поживу. Завтра. Через неделю. Через жизнь…
Умоляю вас, не живите ради детей! Им не только это не нужно, им это вредно… Сколько поломанных судеб, разбитых сердец, обид и недопонимания! Я вижу женщин, которые отказываются от всего в жизни ради детей. А потом я вижу тех детей, ради которых от всего отказывались. Зрелище это грустное.
Мама вырастила Ваню одна. Так и не вышла замуж, вкладывала все в сына, купила ему квартиру, оплатила университет. Он стал замечательным мужчиной, успешным. Вот только ему уже пятьдесят. Он никогда не был женат, у него нет детей. Всю жизнь пытался вернуть маме неоплатный долг. Не получилось.
Отец Ксюши работал днем и ночью ради детей. У него были большие планы – особенно на дочку. Она была способной. И он мечтал, что она станет врачом. Накопил ей на университет. А она отказалась. Она захотела жить своей жизнью. По-другому. Хотела стать художницей. Тогда папа попытался ее образумить – и выставил ей счет. Посчитал туда все – сколько стоило ее обучение в школе, кружки, одежда, еда. И потребовал эти деньги вернуть. Надо ли говорить, что Ксюша больше своего отца не видела? Прошло уже более тридцати лет с того дня.
Мама ради Иры отказалась от личной жизни. После развода не ходила на свидания, боялась травмировать дочь. Дочь выросла и не может оставить маму. Не может ходить на свидания. Не может даже допустить мысль о том, чтобы оставить маму и заняться своей жизнью. Ире уже сорок. Ни разу не была замужем. Детей нет.
Родители Игоря и Жени были очень и очень хорошими. Они делали все для детей, все, что могли, и даже то, чего не могли. Семья всегда казалась дружной, семейные праздники, отпуск. Только во всем этом родительстве они потеряли супружество. Их больше ничего не связывало. Они прожили вместе тридцать лет, как папа и мама. А потом, когда дети ушли, просто развелись. Женя до сих пор не может прийти в себя от этого величайшего обмана. Ей уже тридцать семь, но замуж она не хочет. Боится повторения такой же грустной истории. Ведь мама после развода очень быстро угасла.
Гоша поздний ребенок. Над ним всегда тряслись, его опекали, о нем заботились, даже слишком. Сказать по правде, его мама просто отчаялась ждать принца и решила родить ребенка для себя. А потом она решила, что через Георгия сбудутся все ее мечты. Она всячески пыталась сделать его вундеркиндом. Он занимался несколькими языками, ходил во множество кружков, играл на арфе… Мама гордилась им, и гостям всегда просила сыграть что-нибудь. Арфа это же очень экзотично! Гоше уже за сорок. Он в разводе. Его детей воспитывает другой мужчина. И Гоша не против. Он до сих пор не знает, чего хочет он сам. Он не стал вундеркиндом. Он не выдержал и сломался. Сейчас он просто пьет. До работы, вместо работы и после нее. Мама этого уже не видит.
Мало ли таких историй и много ли среди них веселых и радостных? Когда ребенок становится смыслом жизни, это слишком тяжело для него. Его словно засовывают в комнату, в которой однажды кончится воздух. Сначала так жить можно, но постепенно ты начинаешь задыхаться. Задыхаться в такой любви и заботе.
И мало того что ты двадцать лет – или кто сколько – живешь в такой душной пустыне, чаще всего ты остаешься должен. Тебе приносят счет, хотя казалось, что ты просто пришел в гости. И с радостью помог бы хозяевам – сам, по своей инициативе. Но когда тебе на блюдечке приносят счет за эти самые двадцать лет, когда каждый вдох обжигал все внутри…
Она постоянно уставшая. Не сказать, чтобы она была сильно занята на работе, или очень напрягалась дома. Она замужем. Двое детей. Все есть и ничего нет.
Больше не держать небосвод...
Утром она как зомби собирается на работу, машинально делает завтрак, зовет домашних к столу. Они что-то рассказывают, но она слышит через слово. Потом, глядя на часы обнаруживает, что через три минуты нужно срочно выходить. Иначе опять можно получить нагоняй от начальника.
А дети, как назло, вдруг вспоминают, что нужно что то погладить или что то оплатить в школе. Она хочет взорваться, но осекает себя и выбегает из дома.
Бежит она до остановки автобуса так быстро, как будто какие то силы поддали ей сзади жару и показали направление. Вбегая в нужный автобус она останавливается и погружается в себя. Жалеет, утешает, дает советы, принимает решения.
И все в себе.
И это Все она проделывает каждое утро.
На работе ей тоже все надоело. Но только, если раньше она хоть имела понятие, как она хочет, что хочет изменить, то теперь она вообще не понимает, где ей черпнуть энергию.
Под ее глазами огромные черные круги. А внутри что то растет и хочет выйти скандалом. Но скандал не происходит. Или происходит, но так редко и так тихо, что она сама этого не ощущает, а только продолжает что то растить.
Она часто вспоминает те места, где выросла. Деревня, родители.
И эти воспоминания дарят ей странную улыбку. Почему странную? Да потому, что она сама себя не понимала ни тогда, ни сейчас. Но так хочется на что опереться и вспомнить хоть какой то приятный момент, и даже если не вспомнить, то хотя бы выдумать.
Проливной дождь к вечеру закончился, и мы наконец вышли погулять. В сером небе появились голубые просветы, они весело отражались в огромных лужах. Детская площадка, прибранная летним дождём, сияла чистотой и свежестью. На деревьях, лавочках и качелях искрились тысячи водяных бусинок.
Застелив мокрое сиденье пакетом, я посадила младшую и раскачала. Одно место на этих больших качелях осталось свободным, и к нам подбежал ещё ребёнок.
– Давай остановимся, чтобы она тоже покачалась, – сказала я дочке, приняв подошедшего мальчика за девочку.
– Не покачалась, а покачался, – неожиданно сурово поправила меня бабушка малыша. – Это мальчик.
– Очень хорошо! – ответила я.
– Я не девочка, я мальчик, – большие серые глаза ребёнка изучающе смотрели на меня снизу вверх. – Ты меня не качай, бабушка покачает.
Достав из сумочки пластиковую дощечку, бабушка сказала:
– Купите себе такую, очень удобная.
Женщина подробно рассказала мне о достоинствах этой замечательной дощечки, потом положила её на качели и посадила сверху внука.
– Да, удобная, – вежливо согласилась я.
Мальчик ещё раз попросил, чтобы качала бабушка. Но какой же очаровательный этот малыш! Я спросила, сколько ему лет.
– Три с половиной, – ответила бабушка.
– Ого! Нам почти четыре, но до вас ещё далеко. Какие вы крупные. Или мы мелкие…
– Он же мальчик! Мужчина, как он себя называет. Мужчины и должны быть крупнее, они же главнее, – сказала довольная бабушка.
– Я не мальчик, я мужчина, – подтвердил внук.
В этот момент я заметила, что у Оли до сих пор во рту палочка от леденца и спросила:
– Твой «чупс» уже, наверное, закончился?
Дочка отрицательно покачала головой.
– Зачем Вы ребёнку эти «чупсы» даёте? – вдруг сказала бабушка. – Они же такие вредные, зубы разрушают. Мы своему до трёх лет вообще конфет не давали.
– А сейчас даёте? – вопросом я пытаюсь скрыть смущение от неожиданного «наезда». Ведь права женщина: конфеты для зубов вредны, особенно леденцы. Прекрасно это знаю и всё равно даю, хотя и редко. А чтоб ребёнок «чупс» на улице сосал – так это для нас вообще из ряда вон выходящее исключение.
– Да, иногда, – ответила женщина. – Только не конфеты, а кусочек пастилы или мармеладку. Не давайте вы больше эти леденцы! Вред один от них…
– Да я знаю… Мы не часто… – лепечу что-то в своё оправдание.
Однажды во время обследования уролог мне сказала про мои проблемы: «Это часто бывает у рожавших женщин вашего возраста». Когда я призналась, что не рожала, она очень удивилась – ведь мой сын, с которым она часто встречала меня в городе, сидел в это время с медсестрой и ждал моего возвращения.
«Никогда бы не подумала…», - проговорила она задумчиво. А потом добавила: «Господи, ну есть же нормальные люди!» Мне стало любопытно – что она имеет ввиду?
«Да знаешь, сколько я их вижу, этих несчастных женщин? Которые к ЭКО готовятся? Приходят с надеждой в глазах. А через полгода опять приходят. А потом опять. Издерганные, измученные, и глаза уже такие пустые. Сколько раз я хотела сказать - дурочки, ну что вы делаете? Вы столько времени теряете! Вы уже могли быть счастливы, воспитывать ребенка, и забыть об этой проблеме!»
Честно говоря, я очень удивилась. Может, именно потому, что до этого общалась с врачами, которые убеждали – все поправимо. Гормоны поправим. Не поможет – проверим проходимость. Не поможет – есть же инсеминация! Не поможет – ЭКО!
Я их понимаю. Они ведь искренне верят в то, что помогают таким, как я. И 40% вероятности успеха для них – огромное достижение.
А я видела другую сторону. Девчонку лет тридцати пяти, которая проделала 600 км, чтобы попасть в лучшую в Сибири клинику. И по возвращении после операции оплодотворения еще несколько дней жила в тревоге – все ли получится? И не получилось. К черту двести тысяч, к черту здоровье после лошадиной дозы гормонов, к черту надежды… И минимум полгода тоски. Или даже всю жизнь…
А врачи поставили очередной минусик в статистику. И пообещали, что это не последний шанс! Надо верить, и все получится…
Достался же нам метод воспитания… Ремень – символ авторитета, силы, родительства. «Меня в детстве были и я бить буду», «А чем, если не ремнем, еще воспитывать? Они же безнаказанные какие то!», «Если он у меня совсем распоясался – я смотреть должна на него? Мужа вон моего – явно недолупили в детстве! Пороть надо, чтобы дурь всю выбить».
Как же жалко все-таки, ремень! Такая функциональная и полезная штука! А тут наказания…
На тему наказания ремнем написано уже, наверное, миллион статей. И все они, как правило, вызывают бурный ажиотаж спора среди родителей. Давайте внесем ясность.
Хотите лупить ремнем? Лупите! Лупите так, чтобы действительно выбить всю дурь. Только начните с себя. Попросите Вашего ребенка наказать Вас за то, что Вы, порой, не находите время для разговора с ним. Попросите его всыпать Вам и за то, что у Вас нет желания обнять ребенка и так, в обнимку с ним провести целый вечер… хотя бы 3 минуты! Ах-да, пусть еще задаст Вам ремня за то, что приходится иногда общаться часами по телефону с подругам или друзьям, наставляя их тому, «как им жить».
Пусть всыплет Вам, когда ему просто обидно, горестно или тяжко, когда что-то другое не дает ему спокойствия и ощущения пребывания в безопасности. При каждом сложном для него случае – пусть берется за ремень.
А мы так и поступаем… ремень — это способ разрешить все то, с чем мы приходим вечером с работы. Яростное владение ремнем – наши обиды, наша боль, наша слабость, наша досада, наши бытовые трудности, которые мы заметили в лице ребенка.
Прежде чем лупануть ребенка или всыпать ему, подумайте, чем Вы действительно хотите – справится со своими проблемами или проучить за мелкую провинность своего ребенка? Хотите разобраться со своим трудностями и отдохнуть? Попросите у своих домочадцев 15 минут на принятие ванны или контрастного душа. И да, не забудьте с собой радио или проигрыватель любимой Вашей музыки.
Здорово, правда? Семья цела, ребенок счастлив, в ваших объятиях и ощущением теплых маминых губ на щеке и папиных рук на плечах. А тихо, тихо то как! Главное, на душе тихо и совесть не мучает, мол, за что же ты с ним так?
Для воспитания — разговаривать надо, дружить надо. Авторитет по отношению к ребенку ремнем уже не заработать… Заслужите авторитет ребенка доступными для себя и него средствами – и он будет стараться «быть лучше», если так можно выразиться.
И да, обращайте внимание на то, что хочет Ваш ребенок. Порой, дети «напрашиваются», правда! Парадоксально, но для детей физическая боль, после того, как на них обратили внимание – тоже отрада. Ведь увидели их, услышали! Внимание дали! Пусть и такое! Ну, а раз-другой «потерпели» боль — дальше уже привычка. Хоть так, но чувствовать, что мама с папой живые и общаются с ним, пусть и на странном таком языке…
Зачем же Вы убрали ремень? На штаны то зачем одевать? А бить! Бить то чем свое любимое чадо вечером?
То-то же.
Хотите ремня? Да, пожалуйста. И нечего спорить об очевидном.
Материалы, представленные на сайте, взяты из открытых источников.
Информация используется исключительно в некоммерческих целях.
Все права на публикуемые аудио, видео, графические и текстовые материалы принадлежат их владельцам.
Если вы являетесь автором материала, и есть претензии по его использованию,
пожалуйста, сообщите об этом.
.jpg)
