Виктор Пелевин "Тайные виды на гору Фудзи"

О книге

Проводя главного героя по четырем джанам (уровням просветления), Пелевин приводит его к духовному поражению, обусловленному нежеланием отказываться от низменных земных удовольствий ради просветления.

Другие герои книги – наши современники: бизнесмены, алхимические трансгендеры, одинокие усталые люди, из которых капитализм высасывает последнюю кровь, стартаперы-авантюристы из Сколково, буддийские монахи-медитаторы, черные лесбиянки. 

Заметное место в романе занимает линия Фединой подруги Тани, которая эволюционирует в обратном направлении, всё больше погружаясь во мрак воинствующего феминизма. Она примыкает к секте «Новых охотниц», практикующих «эзотерический феминизм». Впервые в мировой литературе раскрываются эзотерические тайны мезоамериканского феминизма с подробным описанием его энергетических практик. Речь также идет о некоторых интересных аспектах классической буддийской медитации. 

Герои книги – наши динамичные современники: социально ответственные бизнесмены, алхимические трансгендеры, одинокие усталые люди, из которых капитализм высасывает последнюю кровь, стартаперы-авантюристы из Сколково, буддийские монахи-медитаторы, черные лесбиянки. В ком-то читатель, возможно, узнает и себя... 

«Тайные виды на гору Фудзи» – книга в лучших традициях пелевинской прозы Пелевина, богатая пища для ума и души. «Самым буддистским» и «самым прямолинейным» произведением этого загадочного автора назвала роман критик Галина Юзефович. По её мнению, «Тайные виды на гору Фудзи» — откровенная духовная проповедь, уравновешенная не по-пелевински простым сюжетом и однозначной моралью».

Новый роман признанного во всем мире мастера вновь удивит всех. Блестящая сатира, тонкая ирония, потрясающий гротеск не оставят никого равнодушными!

Рецензия на роман от литературного критика Галины Юзефович 

Об авторе

Виктор Олегович Пелевин стал литературным знаменосцем нескольких поколений. Такое удается очень немногим писателям. Он был властителем дум в лихие 90-е, в бурную эпоху стабилизации 2000-х и в годы ударной модернизации 2010-х. 

Начиная с повести «Принц Госплана», культового романа «Чапаев и Пустота» и заканчивая последней книгой «Тайные виды на гору Фудзи», каждое произведение Пелевина стало ироническим зеркалом, отражающим политические, социальные, рыночные, научно-технические тренды быстро меняющейся окружающей среды. 

Виктор Пелевин — единственный в своем роде писатель, умеющий грамотно смиксовать в одном литературном коктейле древнюю мифологию и ориентиры современного потребителя. Каждое новое произведение Виктора Олеговича Пелевина — это культурное событие государственного масштаба. Если говорить о стабильности российской жизни последних лет, необходимо прежде всего упомянуть стабильную мегапопулярность Виктора Пелевина. Одна из притягательных его особенностей — «глухое» затворничество автора, категорически отказывающегося от общения со СМИ и читателями. 

Пелевин недосягаем до такой степени, что многие читатели сомневаются в его реальном существовании. Однако автор «S.N.U.F.F.», «Бэтман Аполло», «Empire V» существует!

У Виктора Пелевина нет и никогда не было аккаунтов в социальных сетях (Facebook, Twitter, LiveJournal, ВКонтакте и т.п.). Любые ссылки в сетях и СМИ на аккаунты «Виктора Пелевина» являются фальсификациями.

Дата рождения: 22 ноября

Сайт: http://www.empire-v.ru 

Отзывы

Позднего Пелевина традиционно принято ругать. Мол, Виктор Олегович уже не тот, аллюзии стали какими-то слишком прямыми, а метафизика слишком не метафизична. Лично проверить сей тезис не доводилось, да и не было особой нужды. Можно же комфортно дрейфовать внутри периода творчества от «Омона Ра» до «Generation П», иногда выплывая на наиболее популярные острова вроде «Empire V» или «S.N.U.F.F.» (последний оказался пресной, скучной и неинтересной тягомотиной). Понятия не имею какой вампир меня укусил, но первым романом Пелевина 2010х годов в моей личной библиотеке стал «Тайные виды на гору Фудзи», вышедший примерно месяц назад. И нет, это не рецензия, а скорее эссе, где приводятся два главных довода, почему вам ни в коем случае не нужно прикасаться к этой книге. 

Серые герои. В «Чапаеве» был, как ни странно, потрясающий наставник и учитель в лице Василия Чапаева и его, местами наивный, ученик Петька. В «Generation П» главным героем выступал Вавилен Татарский, который под давлением эпохи превращался из интеллигентного юноши в акулу маркетинга. А в «Ампире» был Рама, который на протяжении всей истории пытался познать мир древних вампиров. Что имеем теперь? Вот есть олигарх Федя, а вот его школьная любовь Таня. Он раньше был ботаником и задротом, она – первой (шлюхой) красавицей в классе. И все. Больше никакой действительно интересной информации дано не будет. Вместо ярких, местами карикатурных, но запоминающихся образов, нам с вами подсовывают самого обычного миллионера и самую обычную женщину. За их судьбой попросту скучно наблюдать. Да и история, по своей сути, крайне непродолжительна. Весь основной объем романа – это буддийская метафизика, которую коротко можно сформировать следующей цитатой: «Бедные плачут, богатые тоже плачут». Несомненно, раньше герои тоже были точно такими же, как мы с вами, но они попадали в действительно захватывающие ситуации, которые влияли на них, изменяя характер. И вот она следующая проблема.

Актуальность. Феминистки, стартаперы, биткоины, дроны, трансгендеры – все это действительно снимок настоящего момента. Проблема в том, что пройдет буквально пять лет и роман будет выглядеть максимально архаично. Почему? Банально, технический прогресс. И если некоторые темы действительно грамотно высмеиваются, то есть те, которые добавлены просто для красного словца. Вот герои невзначай бросают слово «биткоин» аккурат между совокуплениями с жрицами любви и употреблением кокаина. А вот жалуются на то, что видео, где они забавляются с шимейл представительницами, попадет в сеть. Такие приемы воспринимаются как дешевый способ напомнить, что это очень свежий и актуальный роман, поднимающий темы сегодняшнего дня. И от этого становится просто противно.

А тема феминизма? Которая является краеугольным камнем в истории Тани. Ответьте на вопрос сами себе: «Действительно ли это настолько острая проблема в современной России?» Либо я чего-то не понимаю, либо наши «радикальные феминистки» только и делают, что пишут сообщения в твиттере и выливают хлорку на штаны в метро, выкладывая это все на ютуб (да и то, в достоверности последнего есть очень много сомнений). Конечно, история героини нарочно гипертрофирована до безобразия, дабы казаться максимально комичной. И она работает. Но в этом нет русской души. Вспомните любой из приведенных в первом абзаце романов, и вы поймете, о чем идет речь.

Пелевина любят за то, что через свои истории, он виртуозно высмеивает пороки нашего государства, отражая тот или иной промежуток времени. Его ранние романы до сих пор не утратили актуальность, а после их прочтения у вас будет стойкое желание рефлексировать ближайшие пару дней. «Фудзи» лишена всего этого. Переворачивая последнюю страницу в голове всплывает лишь один вопрос: «Почему?» Почему Виктор Олегович не окунул тебя с головой в свой океан метафизики, иронии и сатиры, а просто осторожно пшикнул из пульверизатора, заправленного свежей, но лишь в данную секунду, информацией?

Андрей

***

Ленивый лишь не пишет о новом романе Пелевина, поддался и я этому марафону тщеславия, устроенному автору издательством «Эксмо». Впрочем, устроенному заслуженно.

Я читал у Пелевина Числа, Чапаева, iPhuck 10, сборник рассказов и этого оказалось достаточно, чтобы полюбить его за лёгкое повествование при неизменных отсылках к буддизму, каббале, теориях заговора и ироничному издевательству над современными трендами. Все это он делал через ярчайшие метафоры, жёсткие аллегории и органичный художественный мат. В общем, так у меня появился любимый писатель-современник.

Подача невероятно сложных и тонких эзотерических материй сквозь призму современной российской реальности в текстах Пелевина рождала тот контраст, за который его книги и любят во всем мире. Оседлав эту лошадь в Чапаеве автор закономерно не слазит с нее уже несколько десятилетий. Добавьте к этому не всегда изящный, но точный символизм, собственные филосовские изыскания и фирменный юмор, и вы получите того самого Пелевина, с которого всё и начиналось.

Заключив контракт с «Эксмо» Виктор Олегович обеспечил себе уверенность в завтрашнем дне и вновь поднял в умах читателей опасение за качество романов. Снобы даже не читают последние работы, ссылаясь на то, что творчество кончилось и началось нехитрое ремесло. Но я бы не сказал, что тут все так однозначно.

У книги две линии: для мальчиков и для девочек. Одна про деньги и блаженство в неведении, а вторая наоборот — про просветление радикальным феменизмом. Хотя смешными покажутся обе линии всем гендерам при достаточной степени самоиронии, без которой Пелевина лучше вообще не открывать. Ведь без нее может показаться, что золотой телец куда лучше просветления, а радикальный феменизм — панацея от всех бед, учиняемых хуемразями и банками. Впрочем, может, так оно и есть.

Сексистские выпады Виктора Олеговича достигают апогея в Фудзи. Уборщицы-филлипинки, которые #metooт, кровососущая игуана в центре Земли, четырехяйцевые трансгендеры и пиздокрюки как синоним трансерфинга — если честно, в какой-то момент к абсурду, густо замешанном на интернет-фольклоре вырабатывается иммунитет и история перестает бить в самое сердце, но оторваться все равно сложно.

На пути автора встречается множество соблазнов, ведь мы необратимо меняемся с каждым годом. Меняется восприятие, парадигмы, точки зрения и вот мы уже не узнаем своих текстов спустя пару лет. А теперь представьте, каково популярному писателю, который задал планку и вынужден держать ее десятилетиями в угоду своим читателям. Пелевин сегодня это прежде всего блестящий бизнесмен, своими книгами охватывающий максимально трендовые истории повестки года, максимум целевой аудитории и отлично сохранивший идеи, воплощённые им ещё в Чапаеве. И при этом удачно бодающийся со своим главным соратником Сорокиным, сохраняя интригу финальной схватки на потом. Именно техника и мастерство позволяет автору не скатиться, когда озарения уже не случаются по велению гормональных всплесков. И Виктору Олеговичу тут стоит отвесить поклон в пояс, совершенно заслуженный.

С высоты своего незначительного опыта я рекомендую к прочтению книгу именно сейчас — лучшего момента для нее уже не будет. Ведь пока игры слов, забавные параллели и злая сатира на сегодняшний день не потеряла актуальности, лучше всего довериться Пелевину и позволить ему окунуть себя в мир безумного абсурда, который так похож на сегодняшний день. И хоть постмодернизм за последнее время слегка приелся, пока просто нет достойной замены, а потому изберём Виктора Олеговича ещё на один срок. Нам не привыкать.

***

«Тайные виды на гору Фудзи» читать определённо стоит хотя бы по той причине, что этот роман начинает цеплять с самого начала. Причём интерес вызван не самим сюжетом, а скорее мастерством автора в построении каждой фразы и передаваемой атмосферой. Автор с первых строк умудряется затронуть основную боль большинства начинающих предпринимателей на российском рынке: кризис свежих идей и дутые стартапы, которые создаются лишь для того, чтобы срубить больше бабла. Этим Пелевин продолжает темы, поднятые в своих ранних произведениях. В то же время в Фудзи оно лишено цинизма (который всегда оставался первым признаком надежды на перемены) и как будто бы уже принимается автором как неизменная данность существования этой реальности.

Если говорить об идеях, которые хотел выразить писатель, то однозначного мнения не будет, ведь у Пелевина хватает ума всегда оставаться максимально чистым зеркалом для чужих проекций. Текст составлен таким образом, что каждый между строк увидит именно ту проблему, которая по каким-то причинам волнует именно его. При этом все социальные явления, происходящие в нашем обществе, описаны языком уникальных метафор.

Похоже, что текст — попытка описать тот парадокс развития нашего общества, который заключается в том, что товаро-денежные отношения, укоренившиеся в нём и послужившие толчком к развитию всего человечества, в то же время служат и его ограничителем. Автор проводит впечатляющую аналогию между духовными практиками, которые, вырванные из контекста освобождения разума от привязанностей, становятся лишь извращённым способом получения удовольствия посредством запуска дофаминовых реакций. А феминизм, выранный из контекста освобождения женщин от отоваривания, превращается в новый мощнейший инструмент высасывания бабла у мужчин.

Качественно в обществе ничего не меняется. И блюдо, которое преподносится человечеству в ресторане самых изысканных и продвинутых наслаждений, как в одной из старых русских пословиц, подаётся вчерашнее, просто под новым ракурсом. При этом можно было бы сказать, что Пелевин, проводя аналогию между коммерческим успехом духовности и феминизма, будущее видит именно за последним, но это не так, потому что Пелевин уже не раз признавался, что, как правило, смотрит в прошлое.

Тем не менее, хочется поблагодарить автора за возможность взглянуть на мир с вершины прекрасной горы Фудзи, тем более, что большинству читателей эта вершина доступна лишь в виде бутылки дешманского вина с одноимённым названием. Впрочем, возможно, автор догадывается и об этом, ведь первым заслуживающим внимания персонажем становится Дионис. Можно порадоваться тому факту, что разница между этими двумя вершинами заключается только в сложности предварительной стратегии получения удовольствия и количестве отваливаемого на него бабла.

Ксения

***

Ползи улитка по склону Фудзи

Ползи, улитка, по склону Фудзи вверх до самых высот…

Есть три автора, чьи новые произведения я жду с нетерпением и сразу покупаю в бумажном варианте; это один из них. И вот мы втроем (Пелевина нельзя читать без БГ и Коэна (who by fire, Сай Рам?)) , восходим через тернии к звездам через джаны к фудзи.

Книга оказалась намного спокойнее, чем предыдущий iPhuck 10, даром что про буддизм. «Я буддолог, а не буддист!» С чего начинается Родина роман? Три друга, нестесненные в средствах, ищут, как и мы все, новых удовольствий, хороших и разных; и на всякий спрос тут же находится предложение. «– Так что ты хочешь мне продать? Если коротко? – Счастье...– Там его вообще много? А то давая я оптом возьму?» Каждый в своем уединении, с подачи стартапера Дамиана и буддийских монахов, начинает постигать новый кайф. «Я понял наконец, кем на самом деле был Будда. Он был дилером. Да-да, самым настоящим дилером – и за ним повсюду ходила ватага изощреннейших и опытнейших торчков, которых он подсадил на самый изысканный и тонкий кайф в мире. Никто из этих людей не работал: они жили в теплом климате, собирали бесплатную еду, поглощали ее до полудня – чтобы оставить себе больше времени на медитацию – и ежедневно погружались в этот резервуар счастья…»

Вторая сюжетная линия связана со становлением новой игуаны Тани. Все как у Бродского: «Старение! Возраст успеха. Знания правды. Изнанки ее. Изгнания. Боли. Ни против нее, ни за нее я ничего не имею. Коли ж переборщат – возоплю». В начале очаровательная юность,оплачиваемая молодость, а затем увядание патриархально-притягательного образа, а вместе с этим куча комплексов и полная неудовлетворенность собственной жизнью. После запланированной встречи «на картошке» со старым одноклассником Федей(одним из тех троих, кто приобщался к новому кайфу) жизнь резко изменилась. Падать было уже некуда, а вот подниматься (не ниже, чем Фудзи)! «Ты не в лесу заблудилась, а в жизни. – Лес – это видимость».

Но не все так просто ни в кайфе, не в женском перерождении. И то, и то можно обломать. Возвышенного состояние в джанах, как в сказке о рыбаке и рыбке, начинает не хватать. Товарищи, по пропускам монахов, в медитации начинают заходить на закрытую территорию. Тогда вся высокодуховность быстро сворачивается, и начинается новая волна страданий. «В ней не будет ничего иного. Никакого величия духа, никаких равнин счастья, никаких бездн отчаяния, о которых талдычит классика. А только вот это же самое перетекание обломков одной распадающейся секунды в другую». Для того чтобы закрыть третий глаз и срочно затормозить духовный рост, 2,5 олигарха начинают нарушать 10 заповедей и приближаются к пяти неискупимым грехам.

Таня в этом время активирует свой «pussyhook» и держит равнение на вечность, и заодно цепляет заблудившегося Федю. И, когда удила уже закушены...

«ЗГЫЫН!»

Daria

***

Я удивляюсь, откуда Виктор Пелевин сюжеты берет? В хорошем смысле. Ну, не может же один человек быть таким плодовитым писателем? Или может? Пока я размышлял о покупке новой книги, появилась рецензия от Галины Юзефович и я окончательно понял, что книга стоящая. Потому что поместить такое количество противоречивых персонажей, сюжетных линий и философско-религиозных и гендерных размышлений в одну книгу, нереально. Последний роман «iPhuck 10» я прочел, скорее, «проглотил» за два дня. Получилось глубоко, мозаика из расследований, гипотез и концепций сделала текст многозначительным и увлекательным. Уверен, что и новая книга будет интересной!

Сергей

***

Судя по сюжету — эта книга способна взорвать мозг! Она только вышла, а уже такой сумасшедший ажиотаж на всех сайтах. Книгу Виктора Пелевина ждала, знала, что будет невероятно мощно и со знанием дела, но в этот раз он вновь меня «убил» наповал. Что обещает нам автор? Препарирование темы религиозности и буддизма, синкретические размышления на тему, как современному человеку не потеряться в тонкостях восточных практик и много, очень много о феминизме и страхе женского главенства над мужчиной. Пелевин был бы не гуру остросюжетной драмы, если бы не «засунул» сюда гротескных современников: прожигателя жизни миллионера Федора, даму сердца Татьяну, некогда безумно сексапильную, а теперь последовательницу тайного культа вагины и сторонницу радикального феминизма, и, змея-искусителя в лице стартапера Дамиана, продающего счастье и иллюзию экзальтированного блаженства. Как это все поместилось в книге? Мне сложно даже представить. Однозначно покупать и читать!

Анна

***

Рецензии СМИ

Новый роман Виктора Пелевина «Тайные виды на гору Фудзи» — ​вещь сложная. Отчасти дело в том, что автор слишком много говорит о медитации, то есть требует от читателя понимания этой практики. Отчасти виной тому обилие самых разных книжных новинок. Понятно, что лишние тексты очень отвлекают, а умение отделять важное от второстепенного наша литературная критика давно потеряла и штампует «обязательно к ознакомлению» на все подряд. Премии, которые дают кому попало, усугубляют ситуацию.

Но дело еще и в том, что Пелевин обращается к тем, кто, может быть, возьмет «Тайные виды» лет через сто. Это сбивает с толку.

Современная литература, и отечественная, и западная, и азиатская, устроена по принципу «продай книжку, а там хоть трава не расти». Романы и рассказы выходят почти каждый день, остаются в памяти единицы, и не существует универсального способа, который обеспечивает автору пропуск в вечность. Сегодняшний «бестселлер» через три недели никому не нужен, время ваять новый. Ради чего? Заработок, амбиции, желание быть в тренде — ​мотивов множество, каждый из них неудовлетворителен в той или иной степени.

Между тем у словесности есть вполне определенные задачи, и если литературная общественность о них забыла, то это еще ничего не значит. Общим местом стали рассуждения: мол, книги существуют лишь для того, чтобы развлечь пресыщенного обывателя, пощекотать ему нервы, надавить на любимую мозоль или погладить по голове, а авторы обязаны подстраиваться под читателя, у которого слишком много вариантов досуга. Такая позиция не столько вредна, сколько просто глупа, и Пелевин понимает это острее всех.

Его дерзание — ​остаться в истории, и потому в «Тайных видах» автор бросает автоматизм письма, обозначенный как стопроцентно работающий метод в прошлом романе «iPhuck 10», и переходит на сторону зла (его уже обвинили в «мизогинии», то есть можно ждать уверенного шельмования и разговоров о предательстве всех идеалов современного просвещенного человечества). Пелевин возвращается к одной из ключевых своих тем, разбираясь, как меняется мироздание и обозначая параметры катастрофы, которая нас всех ждет.

Нынешняя модель общественных отношений — ​в романе она явлена достаточно отчетливо — ​ведет к тому, что миром можно будет управлять через неконтролируемую истерику, тяжелую форму виктимной агрессии (то есть попыток приписать кому-то статус жертвы, чтобы этот кто-то получил в свои руки искомую и ничем не ограниченную власть) и бесконечной смены никому не нужных картинок (так ведь работают многие медиа уже сейчас).

Борьба с ницшеанской волей к власти, маскулинностью и традицией европейского модерна рано или поздно приведет к тому, что не останется ни одного шага, который можно будет сделать, не вляпавшись в чью-нибудь маркетинговую уловку. Главная героиня «Тайных видов» — ​Таня не является в полном смысле человеком, во всяком случае, греческие философы — ​и Аристотель, и особенно Платон, и даже Сократ — ​уверенно задали бы ей вопрос: что она вообще такое? Сумма лайков в «Инстаграм»? Продолжение рекламы средства для (или от — ​кому как нравится) похудения? С христианской точки зрения она, конечно, является человеком в еще меньшей степени, потому что ни образа, ни подобия в ней не осталось. Это просто биоробот, мешок костей, который потребляет и борется параллельно за свои так называемые права (то есть — ​за более плотное потребление, свободное от условностей). Что тут человеческого? Ничего, действовать подобным образом можно выучить и шимпанзе.

Причем здесь Фудзи и улитка?

Стихотворение, которое очевидно легло в основу книги, звучит, напомним, так: «Улитка (улитки) Постепенно взбирайся (—тесь) На гору Фудзи» (это буквальный перевод, подстрочник). Кобаяси Исса, смешивая самое незначительное и одну из святынь синтоизма, ворота между Небом и Землей, скорее всего, имеет в виду, что рано или поздно достигшая вершины улитка никогда никому не расскажет, что она там увидела, не станет духовным учителем и вряд ли в полной мере осознает, что именно произошло.

Небеса разверзнутся перед ней, но никакой ценности в том ни для кого не будет.

Роман Пелевина написан о том, что биороботы, обретшие физическое (или цифровое) бессмертие, станут взбираться на гору Фудзи, уже не понимая, зачем. Как множество улиток, движущихся вверх с неведомой целью, они не будут приняты Небом, оставив после себя следы слизи, которые смоет первый же дождь.

Эта мысль сегодня звучит странно, но лет через сто, возможно, не будет ничего более естественного, чем думать именно так. Как говорится, горе было продать первородство за чечевичную похлебку, но променять его на возможность поучаствовать во флешмобе — ​гораздо хуже. Первородства больше не раздают, и социальный пессимизм Пелевина — ​прямое следствие того, что нынешний читатель ему уже не слишком интересен, а каков будущий — ​пока не ясно.

Адресат обращения неведом, но письмо в будущее отправлено. Мы не знаем, дойдет ли.

Михаил БУДАРАГИН, шеф-редактор газеты «Культура», portal-kultura.ru

Источник

***

После оглушительного успеха прошлогодней книги «iPhuck10» один из главных писателей современности снова готов удивлять. В новой книге Пелевин обращается к своим излюбленным темам — современная Россия и Древний Восток. Писателю важно не только изобразить явления российской действительности, но и осмыслить вечную проблему ненасыщаемости человечества в постижении мира и получении счастья.

Готовы ли вы ощутить реальность так, как переживали ее аскеты и маги древней Индии две с половиной тысячи лет назад? И если да, хватит ли у вас на это денег? Стартап «Fuji experiences» действует не в Силиконовой долине, а в российских реалиях, где требования к новому бизнесу гораздо жестче. Люди, способные профинансировать новый проект, наперечет...

Но эта книга — не только о проблемах российских стартапов. Это о долгом и мучительно трудном возвращении российских олигархов домой. А еще — берущая за сердце история подлинного женского успеха.

Герои книги — наши динамичные современники: социально ответственные бизнесмены, алхимические трансгендеры, одинокие усталые люди, из которых капитализм высасывает последнюю кровь, стартаперы-авантюристы из Сколково, буддийские монахи-медитаторы, черные лесбиянки.

В ком-то читатель, возможно, узнает и себя...

Источник, argumentiru.com

***

За то время как Виктор Пелевин выпускает по ежегодной осенней книге, обсуждение — не спецконтракт ли это у него с издательством и не доставляет ли ему такая регулярность какого-то совсем уж невиданного баблоса — изжило себя. Теперь эта обязательность представляется каким-то послушанием, повинностью. В этом тянет усматривать не казенные отношения с бухгалтерией, а самурайскую самодисциплину, например.

Ровно так же отношение Пелевина к критикам хочется рассматривать как работу, делание, осознанный шаг доброй воли. Потому что как ни крути, нашу жизнь он облегчил до чрезвычайности. Он так давно и, опять же, регулярно насмехается над любой более или менее профессиональной рефлексией по своему поводу, создал по этому поводу столько ярких образов и метких формулировок, что всякий собирающийся поумничать на его счет оказывается включенным в его нарратив (это слово в новом романе удостаивается особенно презрительных пинков), а там, как известно, как ни барахтайся — все одно. «Работу критика я еще могу понять, — сообщает герой нового романа, — пересказал кое-как чужой сюжет, добавил запаха своих подмышек, и готово».

За то время как Виктор Пелевин выпускает по ежегодной осенней книге, обсуждение — не спецконтракт ли это у него с издательством и не доставляет ли ему такая регулярность какого-то совсем уж невиданного баблоса — изжило себя. Теперь эта обязательность представляется каким-то послушанием, повинностью. В этом тянет усматривать не казенные отношения с бухгалтерией, а самурайскую самодисциплину, например. Ровно так же отношение Пелевина к критикам хочется рассматривать как работу, делание, осознанный шаг доброй воли. Потому что как ни крути, нашу жизнь он облегчил до чрезвычайности. Он так давно и, опять же, регулярно насмехается над любой более или менее профессиональной рефлексией по своему поводу, создал по этому поводу столько ярких образов и метких формулировок, что всякий собирающийся поумничать на его счет оказывается включенным в его нарратив (это слово в новом романе удостаивается особенно презрительных пинков), а там, как известно, как ни барахтайся — все одно. «Работу критика я еще могу понять, — сообщает герой нового романа, — пересказал кое-как чужой сюжет, добавил запаха своих подмышек, и готово». В этой декларации, правда, не учтены бесконечные теперешние скандалы по поводу спойлеров в рецензиях, после которых, мол, читать неинтересно. Так что, получается, и пересказ сюжета критику теперь почти недоступен — только этот самый запах.

Но если же все-таки пытаться соответствовать такому определению работы критика, то надо сказать вот что. «Тайные виды на гору Фудзи» — это конструкция из двух историй олигарха средней руки Федора возраста сорок плюс и его бывшей одноклассницы Тани. Он, томимый бездельем и общей пресыщенностью, а также соблазненный уговорами скользкого стартапера с вычурным именем Дамиан, решается заняться техногенно-буддийскими практиками (на чисто буддийские у него, разумеется, нет ни усердия, ни душевных сил). Она, разозленная жизненными неудачами и почти отчаявшаяся, вступает в эзотерическую феминистскую секту. Их сближают колебания то ли существующей, то ли несуществующей, а вернее, непознаваемой реальности. Ну и некоторые неслучайные поводы у этого сближения тоже есть.

«Тайные виды на гору Фудзи» — это, конечно, безусловный и патентованный «пелевин». С его умением размазать авторский голос на всех персонажей, с его убедительным (даже для тех, кто никогда этого не пробовал) описанием внетелесных опытов, с его специальным презрением к политкорректности, выделяющимся даже на фоне его остальных презрений. Но это Пелевин — нерадикальный. Балансирующий, а вернее, зависший между пронзительностью, появляющейся как будто б даже против воли автора на страницах прошлогоднего «iPhuck 10», и теоретизированием позапрошлогодней «Лампы Мафусаила». Это даже как будто Пелевин — ленивый. «Внутри убиралась толстая филиппинка <...> На ней была красная майка с надписью #metoo. Стилист нашего проекта был весельчак: в таких майках выходили на смену все уборщицы с метлами. Мол, мету, работа такая». И вот это вот — безразличное и, честно говоря, неостроумное — по поводу вещи, которая прямо-таки поменяла западный мир за последний год, по поводу ситуации, многие детали которой Пелевин практически предрек в прошлом романе!

Безразличие — вообще главный и доминирующий признак этого текста. Настолько очевидный, что его можно счесть метаописанием.

Пытаясь пролезть в нирвану без билета, но за взятку, так сказать, олигарх Федор и его друзья совершают страшную ошибку: «Мы предъявили ноосфере запрос на очень отчетливое знание для крайне сосредоточенного ума. Сосредоточенность эта на самом деле не была нашей». В итоге ноосфера нанесла зарвавшимся бизнесменам ответный удар: «Это было что-то среднее между героиновой ломкой и тоской ангела, сброшенного в бездну, но еще помнящего славу небес».

За то время как Виктор Пелевин выпускает по ежегодной осенней книге, обсуждение — не спецконтракт ли это у него с издательством и не доставляет ли ему такая регулярность какого-то совсем уж невиданного баблоса — изжило себя. Теперь эта обязательность представляется каким-то послушанием, повинностью. В этом тянет усматривать не казенные отношения с бухгалтерией, а самурайскую самодисциплину, например. Ровно так же отношение Пелевина к критикам хочется рассматривать как работу, делание, осознанный шаг доброй воли. Потому что как ни крути, нашу жизнь он облегчил до чрезвычайности. Он так давно и, опять же, регулярно насмехается над любой более или менее профессиональной рефлексией по своему поводу, создал по этому поводу столько ярких образов и метких формулировок, что всякий собирающийся поумничать на его счет оказывается включенным в его нарратив (это слово в новом романе удостаивается особенно презрительных пинков), а там, как известно, как ни барахтайся — все одно. «Работу критика я еще могу понять, — сообщает герой нового романа, — пересказал кое-как чужой сюжет, добавил запаха своих подмышек, и готово». В этой декларации, правда, не учтены бесконечные теперешние скандалы по поводу спойлеров в рецензиях, после которых, мол, читать неинтересно. Так что, получается, и пересказ сюжета критику теперь почти недоступен — только этот самый запах. Но если же все-таки пытаться соответствовать такому определению работы критика, то надо сказать вот что. 

«Тайные виды на гору Фудзи» — это конструкция из двух историй олигарха средней руки Федора возраста сорок плюс и его бывшей одноклассницы Тани. Он, томимый бездельем и общей пресыщенностью, а также соблазненный уговорами скользкого стартапера с вычурным именем Дамиан, решается заняться техногенно-буддийскими практиками (на чисто буддийские у него, разумеется, нет ни усердия, ни душевных сил). Она, разозленная жизненными неудачами и почти отчаявшаяся, вступает в эзотерическую феминистскую секту. Их сближают колебания то ли существующей, то ли несуществующей, а вернее, непознаваемой реальности. Ну и некоторые неслучайные поводы у этого сближения тоже есть. «Тайные виды на гору Фудзи» — это, конечно, безусловный и патентованный «пелевин». С его умением размазать авторский голос на всех персонажей, с его убедительным (даже для тех, кто никогда этого не пробовал) описанием внетелесных опытов, с его специальным презрением к политкорректности, выделяющимся даже на фоне его остальных презрений. Но это Пелевин — нерадикальный. Балансирующий, а вернее, зависший между пронзительностью, появляющейся как будто б даже против воли автора на страницах прошлогоднего «iPhuck 10», и теоретизированием позапрошлогодней «Лампы Мафусаила». Это даже как будто Пелевин — ленивый. «Внутри убиралась толстая филиппинка <...> На ней была красная майка с надписью #metoo. Стилист нашего проекта был весельчак: в таких майках выходили на смену все уборщицы с метлами. Мол, мету, работа такая». И вот это вот — безразличное и, честно говоря, неостроумное — по поводу вещи, которая прямо-таки поменяла западный мир за последний год, по поводу ситуации, многие детали которой Пелевин практически предрек в прошлом романе! Безразличие — вообще главный и доминирующий признак этого текста. Настолько очевидный, что его можно счесть метаописанием. Пытаясь пролезть в нирвану без билета, но за взятку, так сказать, олигарх Федор и его друзья совершают страшную ошибку: «Мы предъявили ноосфере запрос на очень отчетливое знание для крайне сосредоточенного ума. Сосредоточенность эта на самом деле не была нашей». В итоге ноосфера нанесла зарвавшимся бизнесменам ответный удар: «Это было что-то среднее между героиновой ломкой и тоской ангела, сброшенного в бездну, но еще помнящего славу небес». Картина депрессии, которую дальше дает Пелевин на нескольких страницах, — точнейшее описание этого состояния (можно было бы написать — этой болезни века, если б не бояться такой банальности). Он говорит о том, как отдельные свойства явлений перестают складываться в собственно явления, о тусклости, о невозможности сосредоточиться, о постоянном ужасе неколебимо настигающего тебя знания, что вокруг чернота. О презрении к собственно сюжету жизни. Эти страницы никак не поддаются ироническому прочтению, даже при большом желании.

«Все, за что мы бьемся в жизни, — это перестановка букв на дисплее ума, корректура „рассказа про нас“, который читаем „мы сами“, хотя оба члена этого уравнения есть голимейшая подделка, ежесекундно разлетающаяся вдребезги... О ужас, о безысходность, о бездна...

Из бездны этой нет выхода. Мы можем родиться при авторитаризме, умереть при совсем другом авторитаризме, но из-под этого главного наперстка нам не выползти никогда».

Роман «Тайные виды на гору Фудзи» — даже там, где смешно, — написан как будто из-под этого наперстка.

Анна Наринская специально для «Новой газеты», novayagazeta.ru

Источник

***

В романе 2018 года Виктор Пелевин небезуспешно скрещивает бизнес-буддизм с воинствующим феминизмом

Новый роман Пелевина можно рассматривать как наложение друг на друга двух хорошо известных, но, казалось бы, не имеющих между собой ничего общего мемов: знаменитой фразы Толстого о том, что все счастливые семьи похожи друг на друга, и не менее знаменитого стихотворения Кобаяси Иссы об улитке, упорно взбирающейся по склону горы Фудзи.

Если же попытаться определить, «о чем этот роман?», в терминах актуальной ныне киношной сценарной заявки, она могла бы звучать примерно так: о нелегком пути к вполне банальному счастью простого русского недоолигарха, некогда — закомплексованного ботаника, и его школьной любови, некогда — ослепительной, как бенгальский огонь, красавицы, оказавшейся в трудной жизненной ситуации по завершении карьеры рублевской содержанки. А в чем именно заключается нелегкость их пути, как раз и позволяет понять затасканная метафора целеустремленной улитки. Никто же никогда не задавался вопросом, замечает наш автор — парадоксов друг, а зачем вообще улитка ползет на Фудзи? Что подтолкнуло ее, обитательницу лесов и лугов, к этому нелегкому восхождению? Вполне ли она отдает себе отчет в том, что ждет ее на заснеженной вершине? О том, «что ждет» — и идет речь.

Технически «улиток» здесь целых две, Федя и Таня, то есть Федор Семенович и Татьяна Осиповна, как профессионально-уважительно называет их посредник Дамиан Улитин, создатель сколковского стартапа FUJIⓔ. Его неновая, в сущности, идея заключается в том, что раз уж счастье нельзя купить за деньги, значит, его можно продать за очень большие деньги. И предлагает скучающему олигарху чистейший дистиллят счастья, извлекаемый при помощи относительно нехитрого механического приспособления из головы достигшего просветления буддийского монаха. Но что-то пошло не так: в слишком благоприятных условиях на собственной яхте ожидаемо загребущий, но неожиданно восприимчивый к древней духовной практике олигарх «хватанул» бóльшую дозу просветления, чем предполагалось контрактом, и оказался в неприятном положении: ему ничего не нужно! Все его активы на месте, и на них никто не покушается, все бизнесы работают, — только нет выгодополучателя этих бизнесов. Он, телесно оставаясь на борту своей яхты, почти полностью ушел в нирвану. Федор в ужасе: такой подставы он не ожидал! И чтобы из нее выпутаться, есть только один способ: начать усиленно грешить, чтобы вернуться из нирваны в наш грешный мир, в сансару.

У Тани история прямо противоположная. Брошенная последним спонсором, она понимает, что бенгальский огонь догорел, ее личный ресурс на нуле. И низвергается в собственную сансару: она вынуждена ездить в метро, на скучную работу. И пришпиливает на пробковую доску на кухне фотографии олигархов. В том числе и ее собственного одноклассника Федю — единственного, кто реально поднялся и мог бы представлять для нее интерес. Но на практике этот интерес начинает реализовываться не раньше, чем она проходит инициацию в мистической глобальной секте под названием Pussyhook. Таня начинает ощущать себя игуаной с крюком (hook) понятно где и способна теперь самым крюком подцепить и притянуть к себе всё, что ей нужно. Не говоря уж о такой мелочи, как нужный мужик.

Вот, собственно, и все. Впрочем, внимательный многолетний читатель Пелевина может обратить внимание на серьезное изменение: у Пелевина в романе впервые поменялся главный герой. Это больше не ищущий смысла жизни пытливый юноша, а уверенно стоящий на ногах мужчина, перешагнувший сорокалетний рубеж. Это, пожалуй, радует — что-то новое! И набор каламбуров, неизменно сопровождающих каждый роман Пелевина, тоже оказывается соответствующим — на темы, волнующие зрелых людей — от краха либерализма до ситуации на Донбассе. И, конечно, о мужском шовинизме: «Гламур — это изобретение патриархии [то есть мужского, „патриархального“ мира. — Ред.]. Это внедренная в женскую психику троянская программа, которую патриархия ежедневно апдейтит через весь инструментарий „женских“ в кавычках журналов и сайтов».

Еще можно обратить внимание на легкий выпад в адрес Владимира Сорокина: его последняя повесть «Манарага» посвящена, как мы помним, высокому искусству поджаривания мяса на книгах, а звезда Феди взошла в ту минуту, когда он в удачный момент сумел предоставить другому олигарху шампуры для поджаривания высочайших шашлыков.

Но может вызвать недоумение: а зачем вообще Пелевину понадобилось оборачивать в пышнейшие обертки поп-эзотерики банальнейший любовный роман о нелегком счастье сорокалетних? И неужели, с апломбом излагая основы радикального феминизма, словно почерпнутые из популярных брошюрок, которые Таня читает в метро, он делает это всерьез?

С буддизмом сложнее, чем с воинственным феминизмом. Уж больно много заковыристых терминов. Но подозреваю, что для человека, действительно в нем хоть немного разбирающегося, многочисленные выкладки о джане, дукхе и випассане звучат на уровне тех же самых брошюрок.

Но у Пелевина всё, как обычно, сложнее. Хочется воспользоваться ключевой метафорой из прошлогоднего, чрезвычайно удачного романа iPhuck10: «гипсовое искусство». Это, по Пелевину, разумеется, не белые трубачи с купальщицами, а «искусство, которое своим виртуальным молотом пытается разбить саркофаг», в который положен умерший Бог. «Или, наоборот, старается сделать его еще крепче».

Именно этим и занимается Пелевин в новом романе с затасканным названием. Чем — этим? Разбиванием саркофага или его упрочением? Каждый читатель волен понимать так или эдак. И, соответственно, воспринимать эзотерические экзерсисы пресытившихся олигархов и воинственные феминистские кличи отставных содержанок как откровение или как жестокую насмешку. С точки зрения ползущей по склону улитки это, в общем, одно и то же.

Текст: Михаил Визель, godliteratury.ru

Источник

***

В новом романе Пелевина есть проходной персонаж — Жизель, перекаченный мужчина с четырьмя яйцами, «работающими, как швейцарские хронометры». Дополнительно Жизель вкалывает себе тестостерон, но при таком изобилии мужских гормонов, принципиально называет себя женщиной. Согласно философии Жизели, истинно женское зарождается «в максимальном сгущении мужского».

Если не верить слухам про то, что Пелевину помогает писать его редактор Ольга Аминова, можно сделать вывод, что подобные процессы произошли в Викторе Олеговиче. А как иначе объяснить то, что впервые в своей библиокарьере самый маскулинный писатель отечественной прозы написал роман о бабах.

Не вчера и не мной придумано, что в своем творчестве Пелевин выступает как... чересчур мужчина. Нет, он не женоненавистник, и дело даже не в том, что в свои 55 писатель не женат. Прозорливые исследователи углядели, что в книгах любимого автора, как правило, нет красивых женщин, отсутствует тема любви и какая-нибудь «мысль семейная»... В крайнем случае любовь будет представляться омерзительным союзом волка и лисы. И то лиса будет не совсем женщиной, а неким существом со спермоприемником вместо матки.

Повышенная концентрация мужского начала в книгах и породила придуманную Львом Пироговым шутку про Пелевина и Токареву. Типа, Виктор Пелевин и Виктория Токарева настолько разные, что, скорее всего, это части одного и того же, как правое и левое полушария мозга. «Вот если бы они писали вместе, как брат и сестра Гонкуры... Представьте результат эксперимента: русский Форрест Гамп!» — иронизировал критик.

В общем, Форрест Гамп случился. Пелевин и условная Токарева слились под одной обложкой сине-зеленого цвета с изображением ползущей по склону улиткой и надписью «Тайные виды на гору Фудзи».

О чем санскрит

Татьяна — располневшая, не первой молодости, хотя и не потерявшая привлекательности содержанка (внимание! Не уродина! Не самка насекомого! не лиса со спермоприемником!) пытается найти способ жить после того как ей дал отставку последний содержатель. Попытки приводят к горьким выводам и новым обидам. Даже беззаветно влюбленный в нее в школьные годы лошара и уродец Федя, над которым подтрунивали все, кому не лень, стал олигархом из списка Форбс... Поиски выхода из помойки жизни приводят женщину в секту эзотерических боевых феминисток. Дамы популярно объясняют главной героине несправедливое устройство этого мира: «Быть трофеем — судьба практически любой сексуально привлекательной женщины в нашем мире... ». Единственный выход заключается в борьбе за власть, захват финансовых и политических рычагов у мужчин (коих секта именует их «уемразью»). Главным орудием борьбы с «уемразью» боевые эзотерические феминистки избирают древнюю женскую магию...

О том, что роман не совсем обычен — изо всех сил намекал новый гендиректор «Эксмо» Евгений Капьев, выступая в эфире радио КП. Он-то, понятное дело, прочитал книгу первым и всячески интриговал, обещая на страницах нового шедевра не только кучу феминисток, лесбиянок, прокладок и прочего дамского добра, но и старого доброго Пелевина, которого мы полюбили еще в девяностые. Гендиректор был уверен, что роман понравится в первую очередь... девушкам и женщинам, но ошибся. По крайней мере первая прочитавшая роман женщина, она же Галина Юзефович, книгу обругала. Критику не хватило занимательности сюжета, она обозвала новое творение Пелевина дзен-буддийской проповедью и отметила, что женоненавистнический душок «способен если не вовсе убить, то по крайней мере изрядно подпортить впечатление от романа».

Однако в данной ситуации лично я, скорее, соглашусь с мнением Капьева, чем с мнением Юзефович. «Тайные виды на гору Фудзи» — это, конечно, не «Чапаев и пустота», но, к счастью и не занудные Empire V и Бэтмен Аполло. «Мизогинический» душок присутствовал в романах Пелевина везде и всюду и никогда никому впечатления не портил, а проповеди ныне в цене, как доказал приснопамятный коуч Тони Роббинс.

Давно ходили слухи, что издание Пелевина невыгодно и самому «Эксмо», поскольку гонорары автору не окупают прибыли продаж. Как пошутил один из литераторов, тексты Пелевина доставляют читателю радость тем, что «неуклонно ухудшаются» год от года, и это приятно, поскольку «мы тоже ухудшаемся и радостно осознавать, что кто-то делает это вместе с нами». Слухи эти сам гениректор Эксмо не подтвердил, но и не опроверг, заметив, в ответ на поставленный вопрос, что «Айфак 10 продался очень хорошо». Судя по всему, начиная с «Айфака» тексты перестали ухудшаться. По крайней мере мне, как читателю, «Тайные виды» «радость от ухудшения» не доставили.

Пелевин и Стругацкие

С кем ведет диалог автор, понятно уже из рисунка обложки. Ползущая по склону улитка с рожками в виде знака «Виктори» отсылает нас к роману Стругацких «Улитка на склоне». Еще полвека назад советские писатели одними из первых обозначили главную проблему будущего как проблему девальвации роли мужчин. В «Улитке» женщины оставили мужчин, устроив собственную цивилизацию. Один из самых страшных эпизодов книги — сцена размножения жриц патерогенеза в лужах. Так в условиях невостребованности мужских качеств на смену сильным мира сего придет сетевая женская власть.

В последнее время о размытой роли мужчин говорят все больше. Об этом снимаются фильмы и пишутся книги. Один из последних ярких примеров — «Снеговик» Несбе, рассказывающий о том, как в условия невостребованности мужской энергии в аполлонически последовательной и прекрасной Норвегии зарождается сгусток зла в виде Снеговика.

По Пелевину не востребованность мужской энергии ведет необязательно ко злу, а к пересмотру гендерных ролей. Певец пустоты изящно подметил превращение мужчин с пустотой внутри в женщин с вполне физической пустотой.

Это не хорошо и не плохо. Как говорил в свое время Кормильцев, «новая подлинность придет через архаику».

К этой архаике, древним магическим ритуалам, обращаются пелевинские дамы. Как кто-то помнит, женщины из «Улитки на склоне» обладали уникальной особенностью превращать живое в мертвое. Чем-то похожим овладели и боевые феминистки. Хитростью и уговорами они выпрашивают у древней игуаны «веревку смерти». Великая сила, создающая мир, оказывается у женщин в подчинении и служит им, а женщины берут себе фамилию Lizard. На что намекает автор — понятно из созвучия.

Довольно остроумно и тонко в книге высмеяны основные способы мышления мужчин и женщин. «Человеческий мозг появляется из вагины», вселенная расположена в мозгу, значит, вселенная тоже происходит из вагины, «Вооружаемся теми мыслями, которые дают нам власть и могущество и отбрасываем остальное». «Не давай своей мысли уходить далеко иначе ты не сможешь оседлать силу». Вдоволь поиронизировав над умением женщины думать пустотой, певец пустоты и сам апеллирует к женской пустоте (и в этом смысле загадочное высказывание Капьева о том, что роман непременно понравится женскому полу — переходит в разряд тонкоиронических).

Можно усмотреть в романе попытку посмеяться над феминизмом. Но читатели Пелевина знают, что за всей его ироничностью и самоиронией просматривается совершенно серьезная подложка. Уже довольно давно в своих «постепенно ухудшающихся» книгах автор ведет поиски Бога (не будем углубляться в то, что в «Трех цукербринах» автор, к примеру, вывел образ Троицы). В новой книге таким Богом становится женщина. Та самая толстая тетя, как в диптихе Сэлинджера «Фрэнни и Зуи». Один из героев диптиха, маленький мальчик, просит начистить ему ботинки перед радиошоу «Умный ребенок». Когда его спрашивают, для кого он это делает, мальчик отвечает, для «толстой тети».

Эту толстую архаичную тетю видит в одном из снов Татьяна и сама становится ею: древней праматерью, не стесняющейся своей полноты, с волосами «не знавшими унижения бритвой», словом, настоящей богиней нового феминистического времени.

Как писал Пирогов в одной из статей, мальчикам с младенчества присущ страх смерти. «Когда рвется пуповина, их, в отличие от девочек, уже ничто не связывает с вечным круговоротом жизни; аксиома „жить, чтобы жить“ для мужчин физиологически недостоверна. Из страха смерти мужчины создают искусство, литературу и многое другое».

Оппозитом женскому сообществу в романе служат богатые мужчины, страдающие от отсутствия радости в жизни. Ни кокаин ни другие сомнительные удовольствия не дают ощущения счастья. «Было нечего надеть, стало некуда носить», — цитирует один из заскучавших Вознесенского. Пронырливые стартаперы Сколково предлагают им изобретение, с помощью которого можно достичь просветления. Будда и его ученики практиковали особые состояния высокой концентрации, так называемые джаны. То, что в рецензии Юзефович названо проповедью и вызвало скуку у автора представляет собой попытку дать доступ к ментальному чертежу четырех джан. Это весьма интересно, учитывая талант Пелевина яркими короткими фразами разъяснять самые сложные положения буддизма. (Не секрет, что некоторые буддийские учителя цитируют Пелевина на лекциях).

Погрузившись в состояние просветления, богачи распоряжаются им не очень хорошо, пытаясь перевести нематериальное в материю. Кто-то поднимает курс биткоина. Кто-то приходит к сомнительным выводам относительно Будды: «Я понял, кем был Будда. Он был дилером и за ним повсюду ходила ватага изощреннейших торчков, которых он подсадил на самый изысканнейший и тонкий кайф в мире...Будда был великим хакером. Он хакнул человеческий мозг». Ради постоянного кайфа богачи решают самостоятельно постичь эту «духовную кулинарию», но терпят сокрушительное фиаско. Все, кроме Феди.

Помню, сколько лет назад в критике велись большие споры относительно финала книги «Вера» лауреата премии «Букер» Александра Снегирева. Чуть ли не все критики усмотрели в книге чернушный финал, будто Вера, изнасилованная мигрантами, открыла окно, чтобы выброситься из него. Сам автор сильно недоумевал от такой трактовки, объясняя в ходе разнообразных выступлений, что имел в виду нечто прямо противоположное. Вера и не думала выбрасываться. Она просто открыла окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Она получила, что хотела, нравится нам это или нет.

Нечто подобное может произойти и с трактовкой финала новой книги Пелевина. Для кого-то мужской образ служит «отрицательным примером, призванным в полной мере продемонстрировать читателю позор и мерзость поражения на духовном пути». Кто-то вспомнит строки из бхагаватгиты:

С воцарением беззаконья развращаются женщины рода;

когда женщины рода растлились, наступает всех варн смешенье.

Варн смешенье приводит к аду.

Однако на тех же самых условиях можно сделать вывод, что финал позитивен и не по-пелевински многозначен. Чуть ли не впервые в истории текстов Виктора Олеговича, в финале его торжествует подобие мысли семейной. Таня и Федя нашли друг друга.

«Федя бабу нашел, которая ему каждый день мозги насквозь компостирует... он просто соскользнуть назад не успевает. Повезло парню», — резюмируют страдающие от ломки друзья в конце книги.

С этим и согласимся.

Евгения КОРОБКОВА, Kp.ru

Источник

***

Сегодня в продаже появится новый роман Виктора Пелевина «Тайные виды на гору Фудзи». Как уживаются в одном произведении буддистские монахи и алхимические трансгендеры, бизнесмены и черные лесбиянки, бандиты девяностых и эзотерические феминистки, попробовала выяснить Екатерина Писарева.

В первом приближении «Тайные виды на гору Фудзи» — это чистый Пелевин в классическом его проявлении. Неторопливый, даже медитативный язык, немного размазанный по диалогам с неуклонным ускользанием в философские размышления. Снова обращения к Кастанеде, снова галлюцинаторные опыты, буддистские учителя, которые еще с «Чапаева и Пустоты» преследуют Пелевина, как эринии Ореста. Немногое изменилось и в художественном языке, и в приемах автора. Но если в «Чапаеве» чувствовалась такая концентрированная энергия, что после чтения вполне могло наступить просветление без всяких вспомогательных веществ, «Тайные виды...» кажутся ватой с иголками: вроде мягенько, а колется.

Собственно, без спойлеров пересказать роман сложно, но заглавная метафора раскрывается на 16-й странице, когда стартапер из Сколково Дамиан рассказывает олигарху Феде о том, что «вершина Фудзиямы — несомненный символ высочайшего достижения. Настолько в реальности невозможного, что его используют сугубо фигурально. Мол, ползи, улитка, вверх, к чуду, и не надейся даже, что доползешь, а пребывай в здесь и сейчас, пока не сдохнешь от стресса».

Сотня возможностей сдохнуть от стресса предоставляется как главному герою Феде, олигарху в поисках несбыточного счастья, так и Тане, Фединой школьной возлюбленной, потрепанной жизнью и временем. Превращения «из лоховатой кисы в светскую львицу» так и не происходит несмотря на все мистические апгрейды — Таня вращается по кольцевой, вся жизнь ее, как говорила Раневская, — «затяжной прыжок из ... [женского полового органа] в могилу». И только в финале, который обставлен как бы как хеппи-энд (на самом деле нет), все возвращается на круги своя.

Колесо сансары продолжает движение, юношеские иллюзии накладываются на зрелые заблуждения, и все вроде как выживут (если не умрут от скуки).

А теперь переходим к самому важному — к тому, из-за чего, собственно, роман Пелевина родился не в далеких девяностых, а словно вырос из сегодняшней новостной повестки — феминизма и истории с #MeToo. Пелевин безжалостен — мизогиния читается в каждом описании, каждой ситуации и оценке: даже иронично представляя героиню, он сравнивает женскую красоту с бенгальским огнем, который погаснет, когда женщина перейдет рубеж двадцати с лишним лет.

Надо признать, что и в предыдущих своих текстах автор не отличался ни профеминистской позицией, ни даже использованием актуального инструментария прогрессивной современной литературы — нельзя же на полном серьезе считать постмодерн самым передовым ее краем. Интересная социальная рифма: то, что здесь и сейчас мы вынуждены говорить о мизогинии Пелевина, а не изучать актуальное женское письмо, которое так и находится в серой зоне умолчания и придавлено как буквальным, так и символическим капиталом более известных авторов (чаще всего мужчин).

Надо отдать автору должное за расширение диапазона мизогинии: по Пелевину женщина является инструментом не только утоления сексуальных потребностей мужчины, но и разрушения его возможностей духовного роста и просветления. Для этого в современности реконструируется словно вдохновленная Соланас секта феминисток, чья задача вновь (это «вновь» — пелевинское, в полной мере говорит о нем) вернуть матриархат и отвоевать у мужчин зоны влияния.

Противоположностью патриархата у автора служит вовсе не мир прозрачных горизонтальных связей, но такая же вертикальная иерархическая структура с властью одного гендера над другим. Тут и обнажается главная проблема книги.

Пелевин иронизирует над феминизмом, совершенно в нем не разбираясь.

В какой-то момент кажется, что это некий абстрактный феминизм в представлении домашнего насильника из Пскова, который боится, что современность отнимет у него право на насилие, а идеальной женщиной станет алхимический трансгендер с полиорхизмом, которая гордо сообщит: «Патриархия во мне достигла своего предела и обрела свою смерть».

Помимо кухонного феминизма перед нами словно огромная колонка Олега Кашина, отзывающегося на все, даже самые слабые постанывания реальности, — не хватает разве что «Новичка». Хэштег #MeToo обыгрывается с холодным цинизмом — помещен на футболку филиппинки-уборщицы (и превращается в глагол «мету»), которая внезапно оказывает герою сексуальные услуги. По договоренности и никак иначе — а то вдруг обвинят в харрасменте, время, знаете ли, такое (где иногда обвиняют в насилии только для сбора лайков).

Но есть и «хорошие» новости (большая часть — опять про женщин):

а) известная песня Елены Ваенги раскрывает код бытия;

b) все женщины — немного Монеточки, но это не ок;

c) «крутой мужик убивает других мужиков. Крутая телка с ним после этого спит: древний способ соучастия в убийстве»;

d) «оргазм напоминает обещание, которое природа дает — и тут же берет назад»;

e) «бывает, что фотографий в фейсбуке много, а кушать совсем нечего» (и здесь Виктор Олегович как никогда прав).

Но, пожалуй, самый главный, почти неразрешимый вопрос таится в аннотации: почему же роман, оказывающийся духовной «Одиссеей», представляют нам как воинственную «Илиаду»? Может быть, по той же тайной причине, по которой и Пелевин подменяет феминизм мужененавистничеством, а просветление пустотой?

Как говорится, смотрите не перепутайте.

daily.afisha.ru

Источник

Пожалуй, впервые автор так откровенно и объёмно формулирует и продвигает буддистские принципы.