Современная продвинутая мама – человек прагматичный. «Читать» в ее представлении – вот просто так сесть и читать ребенку сказку – какое-то устаревшее действие, явно не отвечающее вызовам времени. Сегодня книга должна развивать!
По результатам опроса, который несколько лет назад проводился Российской государственной детской библиотекой, художественные тексты в рейтинге современного родителя находятся на последнем месте. А первые места занимают разного рода «полезные» книги – энциклопедии, тексты с заданиями, книги-тренажеры. Берешь такую книгу в руки и сразу видишь, что она развивает: одна – память, другая – мышление, третья – внимание, четвертая – сенсорику, пятая – моторику. В аннотациях к таким книгам можно обнаружить все оглавление учебника «Основы детской психологии для учащихся педагогических колледжей». И еще аннотации сулят, что книжки именно из этой серии (и, видимо, приобретенные именно по такой – весьма немалой – цене), непременно обеспечат ребенку успех и счастье в будущем.
Поэтому сегодня уже нельзя просто читать ребенку сказку «Три поросенка». Нужно непременно этих поросят пересчитывать на каждой странице. Прослушал абзац – посчитай (поразвивай мышление), прослушал другой – сравни (еще раз поразвивай), закончилась сказка – ответь на вопрос. И не на какой-нибудь простенький вопрос вроде «Как ты думаешь, Волк получил по заслугам?» Это какой-то смешной вопрос, он никого не может развить.
У меня была одна знакомая, доктор психологических наук, так она целую систему вопросов по сказке «Три поросенка» придумала. Перед чтением детям в возрасте четырех-пяти лет объясняли, что существуют «ресурсы» и «потребности». А потом на примере трех поросят эти сведения наглядно иллюстрировали (наглядность – первый принцип дидактики): поросята строили домики из имеющихся ресурсов и удовлетворяли свои потребности в жилище. А волк в сказке тоже потребности удовлетворял, и дети должны были путем логических умозаключений вывести, что это за потребности. Но так упражнялись на заре капитализма.
А недавно я видела книжку про Красную Шапочку, которая повергла меня почти в шоковое состояние. Не скрою, я очень люблю рассказывать про сказку «Красная Шапочка», про ее психоаналитическую подкладку и первоначальную адресацию. Я считаю, что эту сказку можно было бы самым любопытным образом разбирать с подростками и так обучать их литературному анализу. Именно на примере «Красной Шапочки», а не «Войны и мира». Но та книжка, которую я увидела, была адресована дошкольникам – то есть следовала классическим представлениям о добре и зле. Правда, с некоторым «авангардным» элементом: на каждой странице имелся циферблат со стрелками, указывающими время. И ребенку по ходу чтения предлагалось определить, во сколько Красная Шапочка вышла из дома, во сколько она встретилась с Волком, когда Волк добежал до домика бабушки, а когда туда доплелась Красная Шапочка. И сколько раз пробили книжные часы в тот роковой момент, когда бабушка оказалась проглоченной. «Авторы» издания, видимо, видели в этом крайне полезное занятие для ребенка – по ходу чтения следить за временем. Это много что развивает. И вообще правильно настраивает. В частности, на то, что бог с ней, с Красной Шапочкой и с ее бабушкой. Главное – время. Время – деньги!
Я понимаю, что развитие моторики – важная вещь. И развитие сенсорики – тоже. Но, честное слово, только умственно отсталый ребенок не освоит счет до трех, если ему в возрасте двух с половиной лет прочитать (не один раз, конечно, – но такого в два с половиной года и не бывает) сказку «Три медведя». И что такое «большой и маленький», и что такое «среднего роста» – т.е. сравнительные характеристики предметов по величине – он поймет и запомнит. И совсем не обязательно каждый раз перед тем, как перевернуть страницу, специально пересчитывать этих медведей. Они чудесным образом сами пересчитываются – в силу гениальности текста (кстати, мы пользуемся этой сказкой в обработке Льва Толстого). И сопоставительные ряды там прекрасно заданы: большой медведь – большой стул – большая ложка – большая кровать. Вообще в эту сказку вмещается вся программа второй младшей группы детского сада.
А еще вовсе не требуется целый месяц регулярно тыкать пальцем в какой-нибудь круг, нарисованный в книге за тысячу рублей, со словами: «Запомни, это – красный!»
Поймите меня правильно. Я не против того, чтобы кто-то при случае сказал полуторагодовалому ребенку: «Вот это красный. Видишь?» Я против того, чтобы ради этого и только ради этого перед ним открывали книгу. Чтобы «усвоение красного» превращалось в тренинг для ребенка горшочного возраста, как будто ему через полгода сдавать ЕГЭ. Мне кажется, гораздо эффективнее прочитать малышу что-нибудь вроде «Красные сапожки у куколки моей…». А уж про захватывающие перспективы «красного», которые открываются в сказке про уже упомянутую Красную Шапочку, я даже не говорю.
***
Иными словами, я считаю, что абсолютно всё познавательно-расширительное, развивающее память, внимание, мышление, речь, логику, сенсорику, устный счет, риторику и прочее, – все, что требуется маленькому ребенку, есть в хороших детских книгах с интересными ХУДОЖЕСТВЕННЫМИ текстами и выразительными картинками.
Художественное должно стоять во главе угла по одной простой причине: оно эмоционально насыщено. А эмоции в жизни малыша играют огромную роль, гораздо более существенную, чем в жизни взрослого. Эмоции – это так называемая коммуникационная база человеческого развития. Среди важнейших достижений младенца первых месяцев жизни – способность улыбаться в ответ на обращение взрослого. Более того: эта способность – залог речевого развития. Из этого эмоционального контакта, из положительных эмоций взаимодействия и вырастает детская речь. Лиши младенца такого опыта – эмоционально взаимодействовать с близким взрослым, вступать с ним в личное общение – и получишь задержку психического развития, как это обычно происходит в домах малютки. Эмоция лежит в основе детского познания: я реагирую на то, что мне интересно, что меня привлекает. Эмоция – это тот локомотив, который доставляет в детскую голову познавательный материал.
А художественное – это то, что заряжено эмоциями. Поэтому художественный текст позволяет усваивать информацию легко и между прочим. Кроме того, художественный текст – это еще и грамматически выстроенная речь. С одной стороны – эмоционально насыщенная, с другой – грамматически выстроенная. А грамматика языка, то есть структурные возможности языка, отражают способы мышления. Поэтому психологи и считают детскую речь одним из важнейших показателей общего развития. В частности – уровня мышления.
Но и это еще не все аргументы в пользу чтения художественных книг.
Да, маленький ребенок – существо сверхэмоциональное, для которого эмоции чрезвычайно важны. Однако эмоциональная сфера, как и все человеческое, с возрастом развивается. Развитие идет по двум направлениям. С одной стороны, эмоции усложняются и становятся более разнообразными. С другой стороны, ребенок обучается своими эмоциями управлять.
Потому что эмоции – не только основа общения, это еще и самая древняя форма общения. Бесконтрольные эмоции взрослого – страшная вещь. Маленький в аффекте замахивается кулачком, взрослый убивает. Собственно, все цивилизационное развитие можно рассматривать как попытку «приручить» аффекты, придать эмоциям культурную форму.
Для этого существуют ритуалы и обряды: похоронный – культурная форма выражения горя, свадебный – культурная форма выражения желания.
А еще есть искусство, и в частности – художественные тексты, которые, в ряду прочего, способствуют развитию эмоционального мира и учат культурным способам выражения эмоций. (Усложнение эмоционального мира тоже можно рассматривать как препятствие на пути у бесконтрольного аффекта.)
***
Родители до сих пор позволяли себе относиться к эмоциональному развитию ребенка как к чему-то второстепенному. Собственно, все наше общественное устройство с его презрительным отношением к «талантливым балалаечникам» к этому располагает. Нам кажется, что эмоциональное развитие не имеет никакого отношения к реальной жизни. Вот память – да, внимание – да. И психологам тоже так казалось в течение долгого времени. Но потом они кое-что поняли и ввели в науку новый термин – «эмоциональный интеллект». И даже провели долговременный эксперимент, с помощью которого попробовали показать его роль в жизни человека.
Группе детей пятилетнего возраста предложили угоститься зефиром. Перед каждым малышом положили одну зефирину, а потом взрослый вдруг сказал: «Мне нужно срочно уйти. Кто не съест зефир до моего возвращения, получит добавку». Кто-то из детей схватил сладости еще до того, как экспериментатор скрылся за дверью. Но были и такие, кто нашел в себе силы воздержаться от мгновенного удовлетворения желания ради отсроченной добавки. Именно эти дети, как выяснилось впоследствии, стали успешными учениками. А еще через какое-то время, уже став взрослыми, они оказались чрезвычайно удачливыми в решении жизненных проблем и в профессиональном становлении. В чем тут дело? В контроле над эмоциями. В умении тормозить сиюминутные желания. Можно сказать, что успешен более зрелый. Термин «эмоциональный интеллект» ввел в психологию американский психолог Дэниел Гоулман. Он написал об этом целую книгу. А эксперимент с зефиром поставил французский психолог Уолтер Мишель. Об Уолтере Мишеле и его эксперименте, в частности, можно прочитать в книге американской журналистки Памелы Друкерман «Французские дети не плюются едой».
Причем здесь чтение?
Давайте возьмем для примера хрестоматийную «Курочку Рябу». Различные ее версии – предмет для интереснейших филологических изысканий. В той форме, в которой она известна нам, а именно в обработке Ушинского, эта сказка представляется абсолютным абсурдом и происходит в ней совершеннейшая бессмыслица. Если курочка Ряба снесла удивительное яичко, зачем было по нему изо всех сил колотить? Что хотели от яичка? Золотые скорлупки? Тогда почему так горько рыдали, когда это желание вдруг исполнилось?
Но все эти странности можем увидеть только мы с вами. Для ребенка полутора-двух лет наличие очевидных логических неувязок в сказке совершенное не важно. Для него важно, что в сказке присутствует опознаваемое действие: «бил-бил – не разбил» (сколько кубиков выкинуто из манежа, сколько было совершенно других усилий подобного рода – бить одним об другое, бить об пол и т.п.) и опознаваемая эмоция: «Плачет дед, плачет баба» (что такое «плачет» – очень-очень понятно). Знакомое действие вызывает знакомую эмоцию.
И если вы позволите себе немного артистизма, если вы изобразите, как именно плачет дед («У-у-у») и как плачет баба («И-и-и»), ребенок придет в восторг. Он поймет, что вы эмоцию имитируете. А это – как вызвать дождь по собственному желанию, манипулирование стихией. То, что можно изобразить, лишается своей абсолютной силы.
Но можно и без артистизма. Достаточно просто прочитать сказку – а ребенок опознает эмоцию. Знакомую ему эмоцию – «плач». Посмотрит на нее, так сказать, со стороны. И это – движение в направлении самопознания.
По-моему, опознание эмоции, соотнесение себя с происходящим в тексте – ничуть не менее важная штука, чем без конца пересчитывать тараканов на печке деда и бабы или определять, где в данный момент лежит яичко – «на», «под» или «за».
Это не значит, что нельзя рассматривать вместе с ребенком картинки и импровизировать над ними. Но нельзя «уводить» ребенка при рассматривании картинок из того эмоционального поля, в которое он погружается при чтении. Нельзя набрасываться на ребенка с «развивающими заданиями», не имеющими отношения к его переживанию: это разрушает восприятие текста.
Давайте будем помнить про зефир.
Про то, что сулит развитый эмоциональный интеллект.
Автор: Марина Аромштам
Источник: http://www.papmambook.ru
