«Не знаю, что с ним происходит, – с ужасом говорит моя подруга, идеальная мать только что окончившего школу сына. – Не хочет вообще ничего. Поступать не понимает, куда, ничем не интересуется. Спортом заниматься перестал, в руках все время телефон с игрушками, и отстаньте все от него».
Это – кошмар всех родителей выходящих во взрослую жизнь детей. Он часто повторяется в семьях друзей и знакомых, и родители тех, кто еще не дорос до возраста принятия решений, начинают «во избежание» еще сильней стараться – загружать ребенка занятиями, записывать его туда и сюда, нанимать ему педагогов и заранее выбирать для него то, что он должен захотеть.
Оберегать от ненужных знакомств, от кажущихся нам «неправильными» детей, сопровождать или возить в школу или из школы до того возраста, когда в прошлые века уже женились или воевали, оставлять в холодильнике готовый обед и звонить каждые полчаса – думать за него, решать за него, жить – за него.
Он хочет лежать на диване и чтоб его не трогали. Он не хочет выбирать профессию, не хочет зарабатывать деньги, не хочет проявлять интерес ни к рисованию, ни к музыке, ни к языкам, ни к спорту, ни к наукам, ни к чему-то еще, что должно быть так интересно всякому взрослеющему человеку, по мнению родителей.
«У нас учебный год»
На самом деле сейчас я скажу крамольную мысль – я понимаю таких молодых людей. Я понимаю, что человек может хотеть лежать на диване. Но человек, готовый к жизни, отличается от неготового вот чем – первый лежит, чтобы отлежаться и принять какие-то решения. Второй будет лежать вечно, потому что принимать решения он в принципе не умеет. Не научен. За него их всегда принимали родители.
Еще одна моя знакомая, тоже неработающая мама, с некоторым вызовом и уверенностью в собственном превосходстве над другими, менее старательными родителями, говорит о том, что она не может себе позволить лишний раз встречаться с подругами или, скажем, пойти в спортзал или на танцы, потому что «у нас учебный год».
«У нас» – это у нее и ее четырнадцатилетней дочери. Мама до сих пор не доверяет девочке ключи от квартиры – «рано», провожает ее в школу и встречает оттуда (а то прогуляет), водит в «художку» и куда-то там еще, а если, паче чаяния, оставляет дочь дома одну, то звонит каждые полчаса, сообщая, под какой крышечкой оставлено какое блюдо, и перечисляя параграфы упражнений, которые нужно сделать.
Слушая ее, я вспоминаю свою собственную маму, которая, будучи, кстати, очень заботливой и любящей мамой, говорила нам: «Я среднюю школу уже закончила, а теперь ваша очередь». И никогда не следила за тем, делаем ли мы уроки, не заглядывала нам в дневники, да оно, в общем, и не нужно было – мы неплохо выруливали сами.
Все кружки и секции мы выбирали сами, как нам это удавалось – в 10 лет решить, что ты хочешь, и самому туда записаться – уж и не знаю. Мама настояла только на музыкальной школе для брата и на дополнительном английском для меня – ни он музыкантом, ни я филологом так и не стали, но я самоучкой из зависти к занятиям брата научилась музицировать на фортепиано, а брат, никогда не имевший репетиторов по английскому, шпарит на нем много лучше меня.
Мы не оставляем нашим детям «воздуха»
Мы сейчас, накануне первого сентября, стремимся записать свое чадо на максимально возможное число «нужных» занятий, однако, увы, огромная часть родителей забывает, что самое главное, что мы должны дать ребенку, – это не директивы, а умение делать выбор, умение чего-то хотеть и искать к желаемому пути и – умение быть счастливым в разных обстоятельствах, что по-другому называется еще и «самодостаточностью».
Все это наши дети не умеют, потому что мы всегда делали это за них, а им не оставляли времени и возможности. Мы всегда жили за них и оберегали от ситуаций, в которых от них самих хоть что-то бы зависело.
В итоге в момент, когда человек ощутил себя достаточно взрослым, чтобы хоть как-то «делать так, как он считает нужным» – он неосознанно выбирает самый понятный путь – вот такой «лежачей забастовки».
Мы не оставляем нашим детям «воздуха» – свободного времени, возможности подумать, порефлексировать. Их жизнь заполнена нашими амбициями, а не нашими реальными интересами.
Искренне увлекающиеся чем-то дети вырастают в тех семьях, в которых родители сами увлекаются чем-то и вовлекают в свои хобби и даже работы своих детей. Не назидательно, не насильно, не лицемеря, просто дети сами хотят делать то же самое, что и родители, и тут срабатывает эффект «забора Тома Сойера».
Вы делаете что-то не для ребенка, а для себя, потому что это интересно вам лично – разводите рыбок, собираете гербарий, чините мотоцикл в гараже, музицируете, изучаете языки, рисуете – и ребенок тоже хочет быть с вами и быть как вы.
Умение видеть поводы для радости
Одна многодетная семья на моих глазах проходит этапы увлечения то горным туризмом (ездили на Алтай и Кавказ с палатками и альпенштоками) – дети при этом проштудировали кучу книг и сайтов по выживанию и теперь их запросто можно брать в «Лиза Алерт», то через год мама семейства внезапно увлеклась пушкинистикой, читала детям вслух Тынянова – на лето уехали в Пушкинские Горы и совершили «паломничество» в Питер в последнюю квартиру поэта.
Что они там себе придумают в следующем году, будут ли петь всей семьей хором или встанут на лыжи – неизвестно, но понятно, что эти дети вряд ли встанут перед мучительным нежеланием делать какой-либо выбор. Скорее они будут думать, из чего выбирать – все такое интересное.
Это выглядит порой забавно, но детям при этом остается в наследство не только несколько стихийно выученных стихов великого поэта, но и умение увлекаться чем-то новым, исследовательский дух и, как следствие – умение не впадать в праздность и бездеятельную тоску.
Не у всякой семьи есть деньги на дополнительные уроки, дорогие кружки и тем более репетиторов. Но всякая семья может, например, пойти с детьми в поле с ботаническим справочником и не заставить изучать, а заинтересовать ребенка растениями, собрать гербарий – но для этого нужно самому интересоваться каждым цветочком (и в буквальном и в переносном смысле).
Не кружки и репетиторы пробуждают в ребенке интерес к деятельности, а заразительный азарт и интерес к этому его самых близких людей.
