От автора: Мы настолько гуманны, что никогда не убьём ребенка, но с легкостью задушим в нем гения.
"...Это значительная разница между взглядом, когда в тебя верят, и когда в тебя верить не хотят. Когда делишься с человеком, по воле судьбы оказавшимся рядом с тобой в одной точке твоего существования «здесь и сейчас», чем-то сокровенным, спонтанным, а он смотрит на тебя пустым взглядом. Так однажды, я, немного прикрывшись эгоизмом, смогла заглянуть чуть дальше этого чужого пустого взгляда, и увидела за ним зависть, неуверенность и страх. И все это никак не относилось ко мне. И я поняла, что я еще могу что-то изменить."
С самого детства ребенку важна поддержка близких людей. В первую очередь - мамы. Но именно я - мать никогда не верила в свою дочь.
Если случалось, что в школе она болела, я ее ругала:
- Сама виновата, нужно было теплее одеваться!
Если мне на нее жаловались одноклассники или учителя, я занимала их сторону, даже не стараясь разобраться в том, что произошло на самом деле. Но самое любимое мое обвинение, когда все аргументы уже исчерпаны, было:
-Ты выколола мне глаза ручкой на фотографии в три года, вот как ты любишь свою маму!
Дочь не помнила, что она сделала в три года, но со временем она придумала легенду, что всего лишь старалась подкрасить мне тени и увлеклась.
Так с детства зародился конфликт между её природой и собственным пониманием себя, вещей вокруг и тем, как видел этот мир самый близкий ей человек – мама, то есть я.
Я работала круглые сутки, чтобы поднять на ноги сына и дочь. Муж был безучастен. Артист. Я всегда подмечала сходство дочери с характером мужа, как она слепо подражала своему любимому папе во всем, ведь так сказала ей мать:
– «Ты вся в отца!».
Мы, взрослые сошли сума, стараясь подчинить весь мир своей хромой логике. Но еще более сумасшедшие те, кто этой логике следует. Полагать, что ребенок осознанно полюбил одного родителя больше другого так же глупо и бессмысленно, как обвинить кутенка, от слепоты столкнувшегося с ногой одного из хозяев, что он сделал свой выбор осознанно. Скорее я склонна предположить, что родители сами навешали ярлыки на поведение ребенка, наложили свою картину мира на его индивидуальность. И все что яро выпирало и не умещалось в скупую коробку «мира взрослых» и «их объективной реальности» - стало предметом, осуждаемым и обругательным, то есть НЕУМЕСТНЫМ.
Хорошие черты, которые я подмечала в сходстве дочери с отцом, после развода сменились чертами негативными. Я все больше злилась на нее за юмор, за повадки, за темперамент. Все больше перекладывала обиду, которая по праву должна была достаться бывшему мужу, на подростка-дочь.
Порой не в силах совладать с ней и с моим внутренним убеждением ее схожести с отцом я ее била, обвиняя дочь-мужа в разводе.
Она мне потом рассказала:
- «Я была подростком и танцевала в своей комнате, забыв помыть посуду на кухне – такова твоя картина мира. Но на самом деле у меня был концерт, тысячи глаз смотрели на меня. Я преодолевала страх выступать на сцене перед большим количеством людей. Набрала воздух в легкие, и сделала шаг, потом еще один. Зрители с замиранием смотрели на меня, зазвучали первые аккорды музыкальной композиции самой популярной в то время группы «Тату», и я на все свои сто процентов начала танцевать. В этот самый момент распахнулась дверь, и ты ворвалась на мою сцену с криками о посуде. Ты в три шага дошла до окна, распахнула шторы, и замахнулась на меня рукой. Я сжалась, боясь, что ты опять ударишь меня. Но еще больше сжалось сердце. Разве три немытых тарелки стоили срыва грандиозного концерта? …
Если тело можно разжать с помощью зарядки, то, как разжать сердце, мама?! – спросила меня дочь.
Я что-то кричала, про то, что она этим никогда не заработает себе на жизнь, что ей лучше учиться как все нормальные дети. Но мне всего-лишь нужно было понять, что моя дочь не ненормальная, она - необычная.
Уже став взрослой она рассказала мне, что с самого детства чувствовала, что она необычная.
« И это не про то, что я лучше кого-то, а про, что меня ждали великие дела.
В моем сердце, которое любило тебя неистово, поселились страх и ненависть. Эти три чувства сменяли друг друга по очереди, когда открывалась любовь, я бежала к тебе с новостями, делилась сокровенным. Но получая в ответ жесткие комментарии, я начинала бояться, что мой секрет уже не секрет, и сокровенное уже не такое уж «мое», а обыденное, ко мне возвращалась детская ненависть за непонимание, и сердце сжималось все больше и большее, вытесняя любовь.
Мама, вчера я оглянулась назад и увидела горы своих достижений и горы преград, которые строила сама или позволила строить другим. Без эмоций взглянула на эти преграды и поняла, что могла бы стать великим человеком, и сделать еще больше для себя и других, и быть может, еще сделаю...»
Не смотря на все мои старания сделать дочь «нормальной» - у меня ничего не вышло, только усугубилось еще больше, она стала у меня «нормальная ненормальная».
В двадцать семь по моему настоянию дочь устроилась работать в банк «как все нормальные люди», и как ее старший брат - моя гордость.
Но, подавляя свою природу творить, и посвящать себя всецело искусству танца, рисования, пения и режиссуры они оказалась у разбитого корыта, а вместе с ней и я.
Два с половиной года работы в банке с карьерным ростом не дали ей ни заработка, ни самореализации. Мой сын, сократил ее с работы, по просьбе вышестоящего руководства, за то, что в банке есть правило о невозможности работать прямым родственникам вместе. И не смотря на то, что приказ вышел по всем филиалом страны, сокращение было произведено только в нашем городе. Только моим сыном. Ему передалось все неуважение к своей сестре, которое демонстрировала я.
Все люди разные кто-то стремиться стать хорошим сотрудником, а кто-то изо всех сил пытается отстоять свое право быть человеком. И это право каждого - быть собой, тем более моей дочери.
Господи, я лезла во всю ее жизнь! Выгнав ее из дома в семнадцать лет, я думала что так нам обеим будет лучше, но продолжала следить за ней через родственников, друзей или заявлялась на работу без предупреждения, как бы проходя мимо. Когда в восемнадцать лет она начала встречаться с молодым человеком, я поженила их уже через полгода, всеми правдами и неправдами уговорив свою дочь сделать это! И после этого я продолжала лезть в ее жизнь с мужем.
В результате всех своих «подвигов» я осталось с полностью разбитой внутренне тридцатилетней дочерью, разведенной, погрязшей в кредитах и личных проблемах. Затасканной мной по психологам и психиатрам. И не смотря ни на что, до сих пор, прилагающую огромные усилия найти тот путь, с которого я старалась ее увести, думая, что так будет лучше.
Сейчас я уже стала стара, и сил ей сопротивляться у меня не нет.
Она какое-то время она продолжала приходить ко мне убираться, ворча на грязную посуду и пыль, все больше и больше напоминая мне себя.
Я стала присматриваться к ней: на лицо она была вылитая я, наш общий нос – наша общая проблема, он нас портил, ну… это я так считала, она вроде бы никогда не обращала на него внимание. Приподнятые плечи, которые увеличивали холку и делали ее сутулой, за что я ее постоянно ругала.
Но вот ее глаза…В глазах моей дочери было столько мудрости.
Я спросила ее однажды:
- Ты винишь меня в своих бедах?
- Сейчас уже не нужно никого винить. Сейчас нужно вспомнить все мечты детства и осуществить их. Ведь, Боже мой, мама! Я по-прежнему танцую втихаря, я записываю песни, сквозь слезы, преодолевая свой страх петь, я пишу рассказы, но даю их читать не всем, я люблю эту жизнь. Я люблю СВОЮ жизнь, какая бы она не была сейчас твоя, мама. КАКАЯ БЫ ОНА НИ БЫЛА.
Это значительная разница между взглядом, когда в тебя верят, и когда в тебя верить не хотят. Когда делишься с человеком, по воле судьбы оказавшимся рядом с тобой в одной точке твоего существования «здесь и сейчас», чем-то сокровенным, спонтанным, а он смотрит на тебя пустым взглядом. Так однажды, я, немного прикрывшись эгоизмом, смогла заглянуть чуть дальше этого чужого пустого взгляда, и увидела за ним зависть, неуверенность и страх. И все это никак не относилось ко мне. И я поняла, что я еще могу что-то изменить.
Я с почтением уделила внимание всему, что я в своем прошлом настроила. Не стала ничего рушить, развернулась и ушла в настоящее.
Я поняла, что этот опыт дан нам не для того, чтобы им укрыться и жить в обнимку, а для того, чтобы однажды вернуться на места побед и поражений, признать себя проигравшим или победителем. Зайти в комнату, в которой провел свое детство, вспомнить самые счастливые его дни, и, ОСТАВИВ ВСЕ НА СВОИХ МЕСТАХ, вернутся в настоящее. Вернуться и не смотреть назад, а создавать, создавать, создавать вокруг себя новые моменты, новые счастливые дни. Если мы не сделаем этого сейчас, нам некуда будет возвращаться потом.
- Наверное, мне уже поздно что-то менять, дочь?
- А ты не меняй, ты просто оставь мне мою жизнь, и начни жить свою...
Автор: Гарталова Ольга Олеговна
