Татьяна Белкина: «Готовность к материнству – это полное принятие себя как женщины»

— Татьяна, расскажите про перинатальную психологию как направление. Какими проблемами занимается перинатальный психолог?

— В российской школе это направление немного изучено в теории, а на практике про перинатальную психотерапию вообще мало кто знает. Если постараться дать определение этой области психологии, то это изучение психологического состояния женщины перед беременностью, во время беременности и в течение послеродового периода. По крайней мере, в теории это так. Если говорить про то, чем занимаюсь я, то мне в большей степени интересна подготовка к беременности тех женщин, у которых есть какие-то сложности с зачатием. Я 10 лет работала преподавателем на кафедре клинической психологии, и очень плотно занималась вопросами психосоматики. Перинатальная психология тесно связана с психосоматикой: различные состояния человека, защитные механизмы психики могут формировать различные заболевания. Очень часто детско-родительский опыт, опыт юной девушки неблагополучно влияет на процесс зачатия, он становится осложненным. Не в том смысле, что там должны быть какие-то жуткие заболевания, но есть отдельная симптоматика. Вроде бы с медицинской точки зрения все делается, а беременности нет.

— Насколько я понимаю, есть некоторые виды бесплодия, которые нельзя вылечить только традиционными медицинскими методами?

— Да, и тогда подключается психолог. Я сама наблюдаюсь уже очень много лет в Московском областном научно-исследовательском институте акушерства и гинекологии, и начала исследовать эту тему после потери первого ребенка. Я на своем опыте знаю, как психотерапия и осознанная готовность к беременности по-другому выстраивает работу репродуктивной системы женщины. Выравнивается баланс гормонов, яйцеклетки начинают вызревать лучше. Ко мне приходят люди после медицинского лечения, когда оно не дает результата. Хотя из разговоров с врачами я слышу, что у нас каждой пациентке надо прийти к психологу. Даже банальный токсикоз снимается за две встречи.

— Так просто?

— Как правило, это связано с такой темой, как психологическая готовность к материнству. Когда спрашиваешь женщину с токсикозом, хочет ли она быть мамой, то у нее подспудно тревожности гораздо больше, чем у женщины, у которой не было токсикоза. Ее готовность качественно немножко другая.

— То есть мамой-то я быть хочу, но мне страшно?

— Да, токсикоз очень часто с этим связан. Мы один раз работали с девочкой, у нас была всего дна встреча. У нее была странная симптоматика токсикоза – повышенное слюноотделение. И мы на сессии вышли на интересную тему, что если она станет мамой, она перестанет быть дочкой для своей мамы. Это интересный психосоматический процесс, слюнки как у маленькой текут, одна сессия, и все.

— Расскажите про психологическую готовность к материнству. Что она в себя включает?

— Готовность к материнству – это полное принятие себя как женщины: «Я такая, какая есть, я могу быть женщиной-пацанкой, слабой женщиной, сильной женщиной – любой». Проблемы с гормональным фоном в первую очередь случаются у тех женщин, которых воспитывали вроде бы как девочек, но немного как мальчиков: «Девочка должна быть сильной, чтобы если что, все делать самой в жизни». Второй аспект, который включает образ материнства, – это образ мамы. Сейчас СМИ формируют совершенно недосягаемый образ мамы. Насколько я знаю статистику, сейчас много детей рождается весом до 3000 г, потому что многие мамочки сидят на диетах просто потому, что боятся располнеть. Дети с весом 2600-2800 считаются уже нормой, хотя раньше норма была 3200. Поколению мам, которым сейчас за 30, полегче, а юным девушкам, которые выросли в постсоветское время, с этим сложнее бороться. Мода на стройность, даже в период беременности, сейчас гораздо более актуальна, к тому же, это часто поддерживается родственниками.

На самом деле, каждая женщина – очень своеобразная мама. Она такая, какая она есть. И когда женщина загоняет себя в рамки, она начинает загонять в рамки мужа, потом детей, и, собственно, никто в этой семье не свободен. А образ мамы – это возможность быть разной: уставшей, раздраженной, любящей, нежной. Почему-то считается, что мама не может быть уставшей, она должна быть терпеливой, понимающей, компетентной в развитии гармоничного ребенка.

Следующий пример про образ мамы – это, конечно, про ответственность. Потому что, во-первых, это про стремление к идеалу. Если говорить про основные стратегии работы – это умение принимать себя. Это помогает потом принимать ребенка таким, какой он есть, не загонять его в рамки спецшкол, также прорабатываются отношения с мужем, где выстраиваются отношения договоренности и распределение родительских функций и ответственности. Если этим заняться до наступления беременности – вообще идеально.

— Если к Вам приходят во время медикаментозного лечения, то какие выявляются основные причины психосоматического бесплодия, с которыми нужно работать психологу?

— Есть две основные причины: низкий уровень принятия себя как женщины в этом мире, о чем я говорила ранее, и вторая глобальная тема – не очень гармонично выстроенные отношения с мужем. У меня есть интересный способ диагностики супружеских пар, когда я им предлагаю принести с собой нитки мулине, и, не договариваясь, в течение часа сделать ребенка вдвоем из ниток. Я смотрю, какой процесс происходит между супругами. Муж может говорить: «Бери все нитки, ты же мама, вот и делай ребенка сама». — «Ну почему, ты же отец, давай мы будем это делать вместе». — «Нет, я точно не буду». И второй момент: «Ты не те волосы делаешь, ноги неправильные…» Есть такой интересный термин «несовместимость», когда среда женщины агрессивна для сперматозоидов мужа. Это, как правило, идет именно из супружеских процессов.

— Меня всегда очень интересовало, какое соотношение физиологии и психологии в вопросах женского здоровья? Потому что если на ту же тему поговорить с доктором, то он покажет результаты анализов и скажет: «Ну а что Вы хотите, девушка? Пейте таблетки».

— Да, и очень многие не идут к психологу, потому что пить таблетки гораздо легче, чем разбираться в том, что происходит. Мне кажется, что эти вещи настолько сильно взаимосвязаны, что критерии разделения провести нельзя.

— И каждый в итоге все равно будет смотреть на проблему со своей точки зрения…

— Нет, почему же. Я знаю ряд акушеров-гинекологов и врачей-гинекологов, которые очень сильно за то, чтобы женщины ходили к психологам. И, собственно, в нашей стране же есть такая служба, в женских консультациях есть психологи, но они занимаются одной-единственной вещью: рассказывают, как проходят роды. Все, больше они практически не делают ничего.

Психологическое сопровождение беременности – это большой вопрос в нашей стране, потому что отрасль науки сама по себе развита не так глубоко, и способов работы тоже не так много. У меня есть образование в области гештальт-терапии, и я понимаю, как можно «раскручивать» проблему клиента, но отдельного направления «перинатальная психотерапия» у нас нет. Нет какой-то главной теории, на которую бы все опирались. Я работаю так, как понимают клиента гештальт-терапевты, добавляю арт-терапевтические методы, телесно ориентированные техники – делаю «сборную солянку». Я понимаю, что происходит в психологической сфере клиента, только с точки зрения гештальт-терапевтической модели. На мой взгляд, практический психолог тем и характеризуется, что он не просто знает техники, а понимает, что происходит с клиентом и как его способы работы приносят результаты.

— Получается, Вы своей работой не подменяете услуги врачей, а их дополняете?

— Да, это одно из требований прихода ко мне на прием. Если женщина с медицинской точки зрения здорова, я работаю с ней, но хорошо, чтобы она периодически все-таки ходила на прием к врачу. А если там какие-то спайки, гормоны, кисты, то в этом случае без врачей я вообще не беру. Психолог, работая с особенностями личности, никогда не изменит ту органику, которая уже сформировалась. На это может повлиять только медикаментозное лечение. Но психолог убирает причину, которая может лежать в основе формирования того, что органика произошла. И если мы эту причину убираем, то что происходит? Ослабевает возможность дальнейшего формирования изменений какого-то органа, соответственно, уровень эффективности медикаментозного лечения увеличивается. Соответственно, наша работа – снять накопленные годами стрессогенные факторы, для того, чтобы тело перестало реагировать на стрессы через нарушение работы органов или систем.

— А если и медицинская работа по бесплодию, и психологическая не дают результатов? Бывают ли ситуации, когда Вы понимаете, что не всем женщинам суждено иметь детей?

— Да, бывают… Давным-давно у меня была клиентка с четким медицинским диагнозом, врачи ей сказали: «Скажи спасибо, что у тебя еще яичники работают». Мы с ней работали, смиряясь с тем, что детей у нее не будет. От нее ушел муж, она отгоревала, отплакала о своем бесплодии, и начала задумываться об усыновлении. Когда она уходила с терапии, она мне сказала: «Ты знаешь, я хочу мальчика лет 5 и девочку лет 2, с большими голубыми глазами и кудрями». И каково же было мое удивление, когда года через 2 мы случайно с ней встречаемся, она говорит: «Представляешь, у меня двое детей, мальчик 5 лет, и девочка, блондинка, с большими голубыми глазами». Я говорю — откуда? « Муж от меня ушел. Я это пережила, так как ему нужна была полноценная семья, ему нужны были его дети, а я встретила мужчину с двумя детьми, которого бросила жена». В гештальт-терапии есть такое понятие – теория поля. Даже если есть реальная физическая невозможность, в процессе терапии жизнь может организоваться таким образом,что человек достигнет своей цели, например, через усыновление. Хотя я признаю право женщины не иметь детей.

— У меня есть один вопрос, даже не знаю, к чему он ближе – к психологии или философии. Как Вы полагаете, есть ли у младенца в утробе некая воля – рождаться на этот свет или не рождаться?

— Я верю, что дети выбирают себе родителей, и верю, что у детей есть все права на то, чтобы жить или не жить. У меня второй ребенок – сын. Это была моя первая беременность, которая не сопровождалась медикаментозным лечением. До этого я долго лечилась, одна беременность завершилась печально, всю вторую принимала таблетки, а в тот раз забеременела просто потому, что захотела. У меня была внутренняя уверенность в этом ребенке, я ему говорила: «Я точно верю, что если ты решишь, что у тебя все будет хорошо, решишь, что ты хочешь родиться в нашей семье, мы тебя будем очень сильно любить, но это только твое право». Когда он родился, то вытащил с собой пуповину. Врачи начали смеяться — «все свое ношу с собой», открывают его руку, а там узел. Врач мне говорит: «Вы понимаете, у вас ребенок держал узел, чтобы он не затянулся». Я не знаю, когда этот узел затянулся, его даже на УЗИ не было видно, но малыш его держал, чтобы он не затянулся совсем. Чтобы выжить.

Я верю в то, что дети с очень маленького внутриутробного возраста способны чувствовать и принятие мамы, и любовь мамы и папы. Я в это верю, как в сказку, ведь это невозможно исследовать.

— Ну вот тогда по соседству идет тема с многократными выкидышами. О чем это может говорить, с психологической точки зрения?

— Я считаю, что проблема хронической невынашиваемости связана с готовностью к материнству.

— Больше вероятность того, что мама не хочет, или что ребенок не хочет рождаться?

— Это очень сложный момент. Я применяю разные арт-терапевтические методы, чтобы попытаться понять ситуацию, например, прошу слепить ребенка из пластилина, в образе какого-то животного. Говорю: «Просто поиграй с ним, представь, что он сидит в углу и ждет, когда прийти в вашу семью. Вот если ты сейчас сядешь на стул, посмотри, ты хочешь в эту семью или нет». Очень часто говорят: «Что-то для меня там места нет. Все такие занятые, что я не очень понимаю, будет ли мне там время и место». В какой-то степени это отражает правду. Если в семье все заняты тем, что зарабатывают деньги, места ребенку просто не будет. Или если молодые муж с женой взяли на себя ответственность, что с ними живет мама, которая ничего не делает и ни за что не отвечает, то в семье уже есть ребенок. Нет места второму. И это правда: хронические выкидыши могут быть связаны с тем, что мама не готова.

— Скажите, а послеродовая депрессия – это история больше медицинская или психологическая?

— Психологическая, она основана на двух моментах. Первый – что мама, как правило, рисует себе идеальную картину рождения ребенка. Она представляет милого младенца, которого можно купать, одевать в красивые одежки, любить… Такая живая куколка. Да, она слышала что-то о бессонных ночах, но это кажется второстепенным. Второй момент – ребенок болеет. У него колики, я недосыпаю, а мужу надо рано вставать, поэтому я его не бужу. А еще надо кормить грудью, это тоже очень часто для первородящих женщин непростой процесс. Там и сексуальная жизнь может лететь – ребенок в самый интересный момент может проснуться и заорать. Неожиданно, на противоположной чаше весов, возникает много маленьких гирек, которые способны перевесить любую радость от рождения ребенка, и это формирует послеродовую депрессию.

И еще один интересный парадокс с послеродовой депрессией: женщины часто возвращаются из роддома и ждут очень сильного включения со стороны мужа. Хочется сказать сразу всем – это невозможно. Потому что женщина готовится к родам первые 9 месяцев, а мужчина готовится к тому, что он папа, первые 9 месяцев жизни ребенка. Его инстинкты устроены по-другому, не так много видов животных, в которых самцы вообще ухаживают за детенышами. В этом смысле, то, какой будет папа, сильно зависит от мамы. Мама должна не критиковать его, а учить быть папой. Мужчины и так чувствуют свою ужасную некомпетентность. Он и правда не понимает, что происходит с ребенком, мама понимает, а он нет. У него нет этой природной кнопочки. Вот мама и рассказывает: «Сейчас он так плачет, это значит, он хочет пить, а сейчас вот так – давай обратим внимание на часы, уже пора спать». Вот тогда папы получаются, потому что природно этого не происходит. Я считаю, что каждая женщина должна выбирать, какой она мамой хочет быть, а главное – на те же самые права претендует и отец.

— Напоследок прошу Вас рассказать о каких-то способах самостоятельной психологической подготовки к беременности.

— Я, скорее, скажу про случаи, когда есть какие-то трудности с зачатием. Первое, что очень здорово – различные арт-методы, например, рисование красных цветов полой формы. Это может звучать как бред, но это не так. Арт-терапевты говорят, что через рисование мы бессознательно можем подготовить тело, а красный цветок в общем и целом имеет образ матки. У меня была клиентка, у которой были проблемы с кровообращением в матке, а точнее в ее внутреннем слое. В общем, я ей давала задание рисовать красные цветы, и у нее улучшились показатели. Еще один момент, который очень сильно влияет – это заниматься работой с землей. Так как земля – это прообраз матки, то выращивание чего-либо хорошо оздоравливает женский организм. Беременным для того, чтобы роды прошли лучше, надо не валяться на диване, «ой-ой-ой, я беременна, мне ничего нельзя», а мыть полы, стирать внаклонку, не перетруждаясь, конечно, – это отлично подготавливает мышцы живота к родам. Говорю не только как специалист, но и как мама троих детей.

Источник: http://www.matrony.ru/